29 мин.

Он был журналистом, а теперь заключает контракты на 1 млн долларов в год

Интервью Дудя не с рэпером.

Если вы живете в крупном российском городе, вас уже давно достал шахматист Сергей Карякин. Он смотрит на вас с биллбордов и проезжает мимо на автобусе. Он появляется на матче московского «Спартака» и символически лупит по мячу перед началом официального матча. Он приходит в эфир «Вечернего Урганта». Он встречается с Владимиром Путиным. Карякин реально везде. 

Продюсера, возможно, самой безжалостной пиар-активности в истории русского спорта зовут Кирилл Зангалис (на фото – он справа). Еще 5 лет назад он работал журналистом (писал в «Советском спорте» и «Вечерней Москве», рулил пресс-службой Российской федерации баскетбола), а сейчас приводит Карякину спонсоров на миллион долларов в год. 

Параллельно с работой журналиста и менеджера Зангалис проживал невероятную жизнь – с дикими выигрышами на ставках, океанами выпитого алкоголя, тысячей удивительных знакомств и чудовищной личной трагедией. 

Юрий Дудь встретился с Зангалисом и узнал, какой интересной бывает человеческая жизнь.

– Ты гражданин Греции, который живет в Москве, но вырос в Ташкенте. Для меня это слишком сложно.

– Это уникальная история – как в Ташкенте оказались греки. После Второй мировой в Греции началась гражданская война, где Народно-освободительная армия (за нее воевал мой дед) сражалась с «правыми», которых поддерживали англичане и американцы. Официально советская власть не была за «левых», но чтобы спасти их, около 30 тысяч греков из этой армии указом Сталина эвакуировали – тайно погрузили в трюмы советских кораблей, завезли на территорию СССР и отправили в Ташкент.

Из этой волны политэмигрантов – самый знаменитый грек из спортивного мира, Василис Хадзипанагис, который выступал за ташкентский «Пахтакор» и совершил одну роковую ошибку – сыграл тайм (!) в товарищеском матче за сборную СССР. После этого он никогда не мог играть за сборную Греции, хотя игрок невероятно крутой, наверное, лучший в истории греческого футбола. Золотая сборная Греции-2004? Никто из них даже рядом не стоял – Хадзипанагис был просто богом.

 

Василис Хадзипанагис – в центре

Естественно, эта эмигрантская толпа из 30 тысяч человек переженилась и разрослась в Ташкенте до 100 тысяч. Они получили советские паспорта, но никогда не сдавали греческие. В 1974 году режим черных полковников пал – всем уехавшим можно было вернуться. Мой дед, который был среди этих партизан, возвращаться не хотел. Потом он все-таки уехал, но только когда наступила совсем жопа и развалился Союз. Мы уехали за ним в 1995 году.

– С детства мы знаем, что греки безумно любят спорт. Жду сочного примера.

– Их полно.

Например, матч «Аякс» – «Панатинаикос», полуфинал Лиги чемпионов-1995/96. Идет 90-я минута, пас на Варжиху, он убегает один на один с ван дер Саром и забивает. Я жил почти на центральном проспекте города и тут понял, что произошел какой-то нереальный п####ц. Натурально началось землетрясение. За 5 секунд город накрыло зеленой волной, машины понесли на руках, вся толпа ринулась на центральную площадь Омония. Вышел из дома, посмотрел на это и понял, что такое культ спорта. При этом не было разбито ни одной бутылки, не побит ни один фанат. Дома «Пао» получил 0:3, но это было уже не так важно.

В 2004 году Стас Гридасов, тогда – главный редактор журнала PROспорт, позвонил мне: надо лететь в Грецию и написать, как они празднуют бронзу чемпионата Европы по футболу. Они к тому моменту вышли в полуфинал, Стас был уверен, что дальше – никак. А за день до этого я, нажравшись в говно, потерял свой греческий паспорт. У меня тогда были серьезные финансовые трудности, я получил свой месячный оклад 15 000 рублей в «Вечерней Москве», 4000 – заплатил за съемную квартиру, 1000 – оставил на побухать, а 11 000 – поставил на то, что Греция обыграет Францию в четвертьфинале в основное время с коэффициентом 8. По тем временам получить 88 000 рублей было все равно что миллиард долларов сейчас. Бухач стоял такой, что, проснувшись, я понял: нигде нет моего паспорта. Поднял на уши весь студгородок РУДН – потерял я его именно там – но безрезультатно.

Реклама 18+

И вот позвонил Стас и сделал шикарное предложение: неделя в Греции, репортаж празднования, 500 долларов гонорара. Но вылетать надо было через 2 дня, а паспорта не было. Обычно такая процедура занимает месяц, но в греческом посольстве мне решили вопрос за один день – выдали бумажку, по которой я должен был пройти границу. Когда мы взлетели, начался полуфинал с Чехией. Когда приземлились – закончилось основное время. Мы пришли на паспортный контроль – ни одного таможенника не было на месте. Это не шутка – реально ни одного. Люди встали в очередь к пустым кабинам, а я пошел на шум толпы. Зашел в прокуренную коморку и увидел 20 человек, окруживших телевизор. Мне сразу протянули банку пива, я закурил сигарету – и через секунду Деллас забил золотой гол. Никто не понял, кто я такой. И я просто прошел через границу без досмотра. В тот момент я понял: репортаж будет грандиозный.

– Сколько лет ты прожил в Греции?

– Постоянно – 2 года, с 1995-й по 1997-й. А потом отправился покорять Москву. У греков есть поверье: любой грек, который живет не на родине, несчастный человек. Я воспитан в советских традициях, поэтому мне легче. Но я Грецию не воспринял, поначалу для меня это был ад. После благополучной ташкентской юности, после мира гитар, портвейна, теплого общения, красивых девчонок, декламирования стихов, после умения быть интересным людям я превратился в человека второго сорта, который работает на стройке, с которым не разговаривают девушки, потому что ты из какого-то Совка.

Мой отец подготовился к Греции. Он выучил греческий еще в Ташкенте. Он был музыкантом, и в Союзе играл на свадьбах – отлично зарабатывал, мы шикарно жили. Понял, что в Греции это никому не будет нужно, поэтому переквалифицировался в настройщика фортепиано. И фантастическим упорством добился того, что стал одним из лучших настройщиков страны. Ну и вообще он совершил подвиг: отец – первый на моей памяти эмигрант, который купил квартиру в Афинах без кредита. Остальные эмигранты были на подносках – ухудшенные или улучшенные таджики, которые плохо говорят на местном языке. Но сразу хочу сказать: все, чего я добился, – благодаря родителем. Именно их воспитание и образование помогли мне выжить в Москве, закончить ВУЗ и сделать карьеру. В первый год в Москве мне еще посылали деньги «на еду и общагу», а потом я на каникулах, как раб, пахал официантом в ресторане. И с тех пор уже только я опекал маму, а потом – и папу.

А в Афинах мне повезло. Отец отвел меня в русскоязычную газету «Омониа», и там началась новая жизнь – туда стекались все грамотные ребята, кто из Алма-Аты, кто из Питера, кто из Ташкента. Это был мини-СССР. Там я опубликовал свою первую заметку – о шахматах, естественно.

– Самая большая опасность, с которой ты сталкивался в Греции?

– Было в Москве. После ссоры с девушкой мой друг Никос Христофолидис держал меня за ремень джинс – потому что наполовину я уже был в окне своего девятого блока общежития РУДН на улице Миклухо-Маклая. Был пьян в задницу и хотел прыгать, страдая от несчастной любви.

А, еще 99-й год, Афины, лето. Я работал по ночам официантом, а днем отсыпался. Вдруг раздался страшный грохот. Забежал отец, я открыл глаза и по стенам начали идти трещины, падать вазы, биться люстры. П####ц – землетрясение! Я тогда был в подростковом конфликте с папой, потому что мне казалось, что он перебарщивает с экономией денег. И даже тогда я иронично кричал ему: «Ну что, Равиль Михалыч, доэкономился, бляха муха, сейчас здесь все и поляжем, вместе с денежками?». Слава Богу, это было землетрясение в районе 6,2. В Афинах погибло человек 5, дома не рухнули, но сильно треснули. И вот когда мы выскочили на улицу и смотрели на наши покачивающиеся шестиэтажки, это было реально стремно. Зато потом было весело: люди боялись спать и тусили. Ресторанчик, в котором я работал, был забит до отказа, был открыт круглые сутки и просто процветал.

* * *

– Как ты стал журналистом?

– Когда я уехал в Афины, в Ташкенте у меня остались любимая девушка и четыре закадычных друга. По моим подсчетам, за два года я написал больше 2000 писем от руки. Каждый день, как будто это было работой, я садился и писал каждому из них. Так постепенно научился связывать слова в предложения. А потом – поехал в Москву поступать на журфак РУДН.

Вот тебе, кстати, история из общежития. С моим товарищем Никосом Христофоридисом тусили у девчонок, напились жутко. На своем этаже под наши взгляды попалась система пожарной безопасности. «Никос, а как огнетушитель работает?». Я вскрыл чеку и начал Никоса поливать. С пьяных глаз нам показалось, что в коридоре появился комендант и погнался за нами. Мы помчались в комнату, я был напуган жутко и, чтобы избавиться от вещдока, сбросил огнетушитель с девятого этажа. Раздался ужасный звук, мы еще сильнее испугались, еще добавили и уснули. На утро выглянули в окно и увидели картину. В РУДН до сих пор работает араб Мухамед – глава, кажется, 20 продуктовых точек, разбросанных по общежитию. И вот его «четверка» стоит с проломанным капотом – огнетушитель вонзился прямо в нее. Когда вечером мы решились выглянуть во двор, Мухамед позвал нас: «Ребят, целый день никто не может помочь. Помогите мою тачку переставить – какие-то пидорасы на нее вот это уронили».

Реклама 18+

Много лет спустя мы признались, что огнетушитель сбросили мы. Но он нас сразу простил: за те деньги, которые мы потратили у него на спиртное и сигареты, он вполне накопил себе на «Роллс-Ройс».

По поводу журналистики: моей первой газетой была «Вечерняя Москва» – я пришел туда в 2000 году. Кстати, с моим приходом туда всю редакцию отрезали от междугородной связи. До этого ею все тихо пользовались, начал пользоваться и я, но о дороговизне переговоров даже не подозревал. В итоге как-то раз я подсадил редакцию на нереальное бабло – постоянно звонил в Грецию маме, отцу, друзьям, друзьям друзей. Когда я в очередной раз улетел в Грецию на каникулы, мне позвонили из газеты: «Можешь не возвращаться. Гендиректор выставит тебе счет на 10 зарплат». С тех пор «восьмерка» была отключена во всей «Вечерней Москве». В итоге мне сделали страшный выговор, но пожалели студента – выписали штраф в 200 долларов при зарплате в 500. Я облегченно вздохнул.

– Ты работал в Российской федерации баскетбола, когда ею рулил страшный человек – Сергей Чернов по прозвищу Черный.

– Я всегда это говорю и не стесняюсь: для меня Чернов – идеальный человек. Он взял меня на работу, он очень сильно меня баловал. Был момент, когда я уходил служить в греческую армию на полгода, а он оставил мне оклад в РФБ – это меня очень сильно подкормило. Я не столкнулся с грязью. Я вернулся из Греции и мне поступило предложение из «Советского спорта». Когда за разворот дают 4000 рублей гонорара и оклад 30 000, это шоколад даже по нынешним временам – в месяц можно было вытаскивать 150 000 рублей. Я свалил из Федерации – и вся жесть началась уже через годы после моего ухода.

Но то, что русский баскетбол почти умер, для меня факт. Я помню времена, когда здесь были Папалукас и Гарбахоса, когда была интрига, когда был подъем, когда женская сборная обыгрывала Америку, а сейчас мы не попадаем на Олимпиаду. Все связано с легионерами – это огромный бизнес.

– Что за бизнес?

– Бизнес – пристраивать своих игроков через агентов. Никого не интересуют школы. Есть прикормленные агенты, которые работают напрямую с клубом и поставляют только тех игроков, которые им интересны. Допустим, я менеджер клуба, я заключаю с агентом негласный уговор: игроки – только от него. Уровень и качества – не важны. Преподносится как молодая сербская звезда, которая у себя получала 80 тысяч долларов в год, здесь ему писали 800 тысяч, на руки он получал 400 тысяч, а остальное – пилилось.

Реклама 18+

Или еще схема. Есть тренер Душан Ивкович, который называл меня Дольче Витой и только мне разрешал в чартерном самолете бухать. Однажды я приехал к трапу просто в слюни – в 7 утра, прямо с вечеринки, без вещей вообще. Лететь надо было на Мальорку четыре часа, гендир пытался меня не пустить, но Ивкович ответил: грека – оставить.

Сын Ивковича – агент, у него своя компания. И вот в «Динамо» иногда приезжали очень странные легионеры, как ни странно, все – из конторы сына Ивковича. И вот я сижу и не знаю: это просто мои подозрения? Или правда связь была? Опять-таки никаких фактов, только мои догадки. К примеру, если бы все так работали, как Андрей Ватутин в ЦСКА, то таких разговоров бы не было. И это я говорю не только потому, что мы с Андреем очень дружили в студенчестве, когда он был простым журналистом, а сейчас я ему много чем обязан.

Хотя сейчас появляется шанс на возрождение российского баскетбола. Кириленко я знаю с 1999 года – это большой умница. И то, что сборная так хорошо сыграла на последнем чемпионате Европы – его заслуга.

– Ты крепко дружишь с Андреем Фетисовым, суперзвездой русского баскетбола 90-х. Лучшая история о нем?

– С Фитей мы нещадно тусовали, обошли все казино. Никогда не забуду, как он с барского плеча давал мне поиграть 100 долларов. Это сейчас Фитя на ЗОЖе, а тогда он жег жизнь. Когда уже на закате карьеры он подписывался с клубом из Польши, там прямо пункт был в контракте: один запах перегара – и контракт расторгается.

Андрей Фетисов – один из лучших русских баскетболистов 90-х

Как-то он дал мне 50 долларов, а сам ушел играть в блэк-джек. А я довольно тупой игрок и хреначил только красное-черное. Когда в этом пьяном угаре я понял, что у меня на руках уже 800 долларов, то есть полтора моих оклада, то есть небольшое состояние, Фитя вернулся и скомандовал: уходим! Но сработала моя природная жадность, я поставил все на красное, а выпало черное. Я сел в такси почти без чувств, но Фитя достал только что выигранную двадцатку и выделил мне 1000 долларов: «Журналист, иди отдыхай».

В то время я ощущал себя суперкрутым человеком. Ни одного баскетбольного журналиста так близко к себе не подпускали. У меня дома ночевал Миша Михайлов. У меня в общаге – в общаге! – ночевал Джон Пашутин, почему-то проломив с утра унитаз; соседи так и не поняли, почему на нем трещина (видимо, не выдержал роста и веса Джона). У меня прекрасные отношения с Игорем Куделиным и еще десятком игроков. С Серегой Быковым и Серегой Моней мы просто кореша.  

Реклама 18+

– Самая стыдная вещь, которую ты делал, когда был журналистом?

– Много их было… Например, я всегда работал без диктофона и очень часто на этом попадал. По пьяни поговорил с кем-то из своих товарищей, потом интерпретировал и на выходе получалось такое, от чего волосы шевелились у всех. Мне до сих пор очень стыдно перед Жужей Полгар. Мы с ней шикарно побеседовали на шахматной Олимпиаде в Ханты-Мансийске. Но когда интервью вышло, она позвонила и сказала: «Вообще-то я замужем не за этим человеком. Вообще-то я живу не в Австралии, а в Нью-Йорке». Я готов был провалиться под землю.

Мне было стыдно, когда я обманул бывшего директора «Химок» Виктора Бычкова. Прилетел за счет клуба в Афины, забухал с товарищами и не пошел на матч: «Все равно они сольют «Панатинаикосу» очков 30». Столько и слили, но было очень неудобно. Сейчас мы с Виктором Алексеевичем хохочем, вспоминая эту историю.

– Все это мило, но я про другое. Приходилось ли тебе писать заказуху?

– Конечно! Много раз. И мне за это ни капли не стыдно. Я считаю, что наш труд очень слабо оплачивается. Я считаю, что человек, который умеет найти общий язык со звездами, должен получать другие деньги.

– Довольно слабый повод вести себя нечестно.

– Заказухи бывают разные. Я никогда не писал чернуху – там, где хорошего человека надо смешать с дерьмом. Я имею в виду другое: например, мог получить благодарность за то, что протаскивал в газету интервью какого-то человека. При этом я делал это интервью таким, что оно прям сверкало.

Например, главный редактор долгое время не хотел в газету интервью моего старого знакомого Гундарса Ветры, хотя он достоин не просто интервью, а целой книги. А меня – не буду говорить кто – попросили сделать Ветру. И в итоге я сделал его так, что это интервью стало лучшим материалом месяца. За такие заказухи я даже горд. Нынешние рекламные службы любого медиа за такое уволят сотрудника, но я не вижу в этом ничего плохого.

Гундарс Ветра

– Сколько за такое можно было получить?

– По старым временам – в районе 1000 долларов. Но еще раз: написать «Сергей Чернов – гад» или «Сергей Чернов – золотой человек» – такого я не делал никогда. Я всегда был за грамотный белый пиар.

Реклама 18+

90 процентов журналистов хотят заработать на стороне. Необязательно получить взятку – просто подзаработать. Но есть кристально чистые журналисты, в которых я уверен. Уверен в Льве Тигае. В Жене Дзичковском. В Сереге Егорове.

* * *

– Пацаны рассказывали мне, что у тебя была трагедия в личной жизни. Расскажи ты.

– В 2003 году мы с моим другом Лешей Квачом первый раз в жизни позволили себе отдохнуть за границей – в трехзвездочном отеле в Турции. Прекрасно провели время! Спустя два года Леха сказал: давай повторим, но в другом месте. А мне понравилось именно там: зачем менять, поехали туда. В этот отель въехали две девушки. Все как полагается: мне 27 лет, ей – 19, любовь, курортный роман. Такого, что мы потом встретимся, не было, но на всякий случай я оставил телефон: если будет надо – в Москве встречу. Она и правда позвонила, мы встретились, и роман закрутился снова.

Ксюша – из Казани, поэтому начались постоянные поездки в обе стороны в течение двух лет. Я познакомился с ее родителями, завязались серьезные отношения, я сделал ей предложение. Отца у нее не было, за отца был дядя. Ксюша должна была ехать ко мне на поезде, но у дяди было семейное торжество, и часть гостей оттуда тоже собиралась в Москву, но на машине: BMW X5, водитель – суперпрофи. Ксюша поехала с ними. Это было в ночь со 2 на 3 августа, в Москве шел страшный ливень. В 5 вечера она не вышла на связь. Мы с друзьями сидели в ресторане на юго-западе, были страшные нервы, но все как-то подбадривали. В 4 утра позвонил ее отчим и сказал, что дело плохо, но я уже был настолько пьян от нервов, что ничего не понимал. А в 8 утра позвонили из службы безопасности дяди: собирайтесь, надо ехать в морг между Казанью и Москвой.

Авария, скорость – под 160 км/ч, погибли все.

Это был кошмар и ад. Как я выжил, не понимаю до сих пор. У меня друг Леха Сухарев – из той самой ташкентской банды – строил дом под Владимиром и забрал меня к себе. Мне дали лопату, и я в течение 12 часов копал фундамент, таскал песок и бетон, потом пил и падал. И так две недели – пока мы не вырыли фундамент дома, где он по-прежнему счастливо живет. В последний день мы вышли в местный кабак – чуть-чуть отметить окончание работы. В районе 4 утра вышли на порог этого кабака и увидели толпу деревенских: «Ну здравствуйте, москвичи». Нас безумно избили, отобрали деньги, сорвали золотые цепочки у тех, у кого они были. У меня не было половины лица, но было совершенно не страшно, я думал: пусть забьют до смерти, вот и смерть пришла. Но те оказались с башней и остановились.

Реклама 18+

Тут же был звонок в Москву, собралось 5 машин пацанов, чтобы уничтожить всех. Но мы подумали: там живут родители друга, потом их дом могут просто сжечь. Поэтому проглотили это и вернулись в Москву.

В ад это превратилось и для моих сожителей – мы снимали квартиру с двумя пацанами. В квартиру постоянно шли люди меня поддержать, и в принципе в тот год я должен был умереть от цирроза печени. Но у меня все дедушки и прадедушки жили под 120 лет, поэтому я вовремя остановился.

В «Советском спорте» отреагировали с громадным пониманием. В день трагедии Александр Зильберт, замглавного редактора, говорил: сегодня приезжает Ксюша – он ее знал – можешь уйти с работы пораньше. Когда Ксюша погибла, он позвонил и сказал: на работу можешь выйти, когда захочешь. Я вышел через месяц. Меня спасла командировка в Мадрид, на чемпионат Европы, где сборная России стала чемпионом.

* * *

– Как ты попал в шахматы?

– Мой отец – чистокровный татарин. Он хотел сделать из меня Гату Камского, отвел в секцию шахмат и жестко меня п####л. Я же шахматы ненавидел всеми фибрами души. В 12 лет я это бросил, но года через четыре, когда начала проявляться гражданская ответственность, задался вопросом: чем буду заниматься? Понял, что могу быть детским шахматным тренером. И в 16 лет вернулся в свою группу.

Кстати, есть классная байка, как в детстве определяли, хороший шахматист растет или плохой. Во время партии резко хлопала дверь – как будто кто-то зашел. Кто был хорошим шахматистом – даже не отрывал голову от доски. Я отвлекался на хлопок постоянно, поэтому шахматного таланта во мне было ровно ноль. Когда в 16 лет я вернулся в группу, сказал: хочу получить хотя бы КМС (кандидата в мастера спорта) – чтобы тренировать детишек в Греции. Чтобы проверить, меня посадили против 8-летнего мальчика Сережи Григорянца (сейчас он известный московский гроссмейстер) – я проиграл ему 0:10.

Вообще судьба странная: на шахматной Олимпиаде в Стамбуле ко мне подошел Антон Филиппов – вторая доска сборной Узбекистана. Он спросил: «А ты из 166-й школы?». «Из 166-й». «Мы с тобой вместе играли на «Белой ладье». Только я был в первом классе, а ты – в восьмом. Меня тогда больше всего поразило, что ты, восьмиклассник, одну за одной курил».

Благодаря своим коммуникативным способностям я дружил с Рустамом Касымжановым. 5 мая 1995 года мне исполнялось 17 лет, а 25 мая я уезжал из Ташкента на ПМЖ в Грецию. Я пригласил Рустама на день рождения к своим друзьям-алкоголикам. Вечеринка удалась и закончилось тем, что мы пропустили метро, провожали Рустама пешком и пили из горла лимонную водку. Рустам сказал: «Я тоже уезжаю – в Германию. И я обязательно стану чемпионом мира». «А я обязательно стану журналистом и сделаю с тобой интервью».

Реклама 18+

В 2004 году я уже забыл, что такое шахматы, восьмой год жил в Москве и четвертый – работал в «Вечерней Москве». Делая новости, я наткнулся на сообщение: узбекский гроссмейстер Рустам Касымжанов почему-то вышел в финал чемпионата мира. Чемпионат мира? Финал? Где Каспаров? Где Карпов? Выяснилось, что ФИДЕ раскололась, что проходит нокаут-система – я этого вообще ничего не знал. И вот в финал, обыграв Иванчука, Топалова, Грищука и кучу известных шахматистов, вышел Рустам Касымжанов. Я, мягко говоря, о###л. Но, как и обещал, сделал с ним первое интервью для российских медиа.

Потом я ушел в «Советский спорт», где писал о баскетболе. Но в 2010 году поехал на шахматную Олимпиаду в Ханты-Мансийск – моя первая небаскетбольная командировка в жизни. Там я впервые увидел Карякина – он уже как год был в России (Карякин родился в Симферополе и до 2009 года выступал за Украину – Sports.ru). Там же впервые с 1995 года лично встретил Касымжанова – до этого мы общались по телефону. Кто бы мог подумать, что через пару лет я буду нанимать Касымжанова тренером для Карякина, причем переманивать его от Ананда, с которым Касымжанов давно и успешно работал. Судьба!

Рустам Касымжанов (справа) – чемпион мира-2004 по версии ФИДЕ

– Как в твоей жизни появился Карякин?

– В какой-то момент я устал от работы в «Советском спорте». Я понимал, что расту, но расти в этой газете было некуда. Я смотрел на своего коллегу, хорошего журналиста Виталия Славина, и понимал: я не хочу в 50 лет ходить на матчи. Не-хо-чу. Плюс Игорь Александрович Коц был очень жестким человеком. Спасибо ему за уроки жизни, но я очень впечатлительный: и когда на планерке в мой адрес говорилось что-то плохое, я злился и страшно переживал. Это было так часто, что Коц мне снился.

Заглянул в рейтинг и увидел, что Сергей Карякин – 4-й шахматист планеты (сейчас для сравнения он 11-й). Я начал думать: как я могу использовать хорошие отношения с Сережей? Общался с другими гроссмейстерами, они очень хвалили Сергея, а Касымжанов произнес слова, которые я никогда не забуду: «Поверь мне, я в шахматах разбираюсь: от Карякина исходит невероятная шахматная мощь!».

Я начал банально следить за Карлсеном – сильнейшим шахматистом планеты. Что делает он? И начал делать copy-paste. Обратил внимание на нашивки, на количество спонсоров. Нужен был первый спонсор. Мы его нашли – и понеслось.

Реклама 18+

– Сколько зарабатывает Карлсен?

– Только спонсорскими деньгами – от 1 до 2 млн долларов в год. На чемпионский матч приехала целая свита спонсоров – норвежцы в одинаковых белых рубашках и черных пиджаках. Говорили, что у Карлсена решался вопрос на несколько миллионов долларов, потому что вроде бы в контрактах есть пункт: они спонсируют только чемпиона мира. Понятно, почему Магнус сбежал после поражения в 8-й партии. У него на кону было не только 600 тысяч призовых, но и огромные спонсорские деньги.

Магнус Карлсен – самый богатый гроссмейстер мира

– Сколько сейчас зарабатывает Карякин?

– На спонсорских контрактах – больше 1 млн долларов в год.

– У тебя нет ощущения, что Карякина слишком много? Ну реально передоз.

– Я считаю, что в короткой жизни спортсмена очень мало таких периодов. Надо признать, что Карякин не Бог, не Джордан и не Карлсен. Даже путь Карякина к матчу за корону – это фантастика.

В 2014 году от нас ушел первый и любимый спонсор «Альпари» – из-за кризиса и доллара за 80, а Сергей занял последнее место на чемпионате России, где не было Крамника и Грищука. Я думал: это конец. Но мы сели, пожали друг другу руки и решили работать дальше.

Я уезжал из вот этого подъезда на Кубок мира, во втором туре он проиграл черными Онищуку. Там матчи состояли из двух партий, то есть надо было сразу отыгрываться и переводить в тай-брейк. Я ехал и понимал: сейчас он 13-й шахматист мира, у которого нет спонсоров, который занял последнее место на чемпионате России и почти вылетел уже на втором этапе Кубка мира. Когда я прилетел в Баку, у меня не работал мобильный интернет. В бакинском кэбе меня трясло. Я залетел в отель, где проходила эта партия, шатаясь, но на встречу вышел Сережа – с во-о-от такой улыбкой. Партия была глубоко ничейная, но Серега смог ее выгрызть. Не выгрыз бы – никакой рекламы и всего этого не было бы.

Реклама 18+

Поэтому я ценю каждого рекламодателя. Если мне дадут возможность на каждом доме вывесить Карякина, а люди на Красной площади будут скандировать: «Карякин!» – я все для этого сделаю. Потому что второго такого шанса может не быть.

– Квартиру в Крылатском ты купил на деньги от этой работы?

– Не только! Ведь Сергей открыл мне и другую одну дверь. В 2013 году, когда мы с Карякиным вовсю работали, раздался звонок из Всероссийской федерации шахмат. Ею тогда управлял Илья Левитов – молодой, суперталантливый парень, который понимает в пиаре все. Попивая чай, он спросил кого-то из своего окружения: «Что это за хер такой – Зангалис? Я все делаю, чтобы про нас хоть что-то написали. А у него – по итогам Ставангера 50 публикаций. Что происходит?». Я пришел на встречу, мне предложили возглавить пиар-службу. «Хорошо, 10 тысяч долларов». «Мы подумаем». Я уехал в Цюрих, и по телефону узнал, что мои условия приняты. Тот год стал для меня сказочным. Я продолжил жить так же скромно, как и жил. Потому что, как и вся лимита, грезил о квартире. Со временем я ее купил – в соседнем подъезде от тещи.

Спасибо Левитову, что взял меня в Федерацию, спасибо Андрею Филатову, что он меня там и оставил. Филатов для меня не только биг босс, но и большой учитель по жизни. Когда-нибудь я расскажу историю, как он на 180 градусов изменил мою жизнь в лучшую сторону и почему за него каждый день молится моя мать. Сейчас это рассказывать нельзя.

– Твоя жена – журналистка.

– В ночь с 2009 на 2010 год я ехал с ледяной горки и сильно ударился головой. Чуть не умер, делали трепанацию черепа, рассказывал об этом в интервью Юре Голышаку. Наташу взяли в «Советский спорт», потому что все совпало: за ней давно охотились как за огромным талантом, плюс выпала боевая единица, то есть я. У нас в кабинете сидели только женатые люди, но про меня ей сказали: придет один холостой, точно будет к тебе приставать. Она ожидала увидеть красавца-грека, а пришло во-о-от такое тело в шортах и шлепанцах, рост – 175 см, вес – центнер. Но я, в какой бы форме ни был, всегда был уверен в себе. Написал ей в icq – да-да, было такое – «ну что, идем в кино?». Но она постоянно слышала, как я звоню каким-то бабам… При этом я не пил. После трепанации черепа мне сказали: будешь пить – умрешь, меня это очень пугало. При этом жрал как свинья – вот и жирел.

Но мы с Наташей все равно начали общаться, потихонечку-потихонечку. В июне – познакомились, в январе я к ней переехал. Через год мы поженились.

Реклама 18+

С женой, журналистом «Спорт-Экспресса» Натальей Марьянчик

Кстати, про квартиру. Первую квартиру я купил маме в Афинах – копить на нее начал в 2009 году. Помню, когда поставил себе четкое условие: бюджет дня – 500 рублей; я могу умереть, но не могу выйти за бюджет. Все остальное – в греческий банк. Очень помог тотализатор. Из денег, что пошли на ту квартиру, треть я выиграл на ставках.

– Самый большой выигрыш?

– 15 000 долларов. Баскетбол, чемпионат Греции. Маленький коэффициент – 1.5, но я все просчитал и поставил 30 000 долларов. Рисковал безумно, но во время матча даже не дернулся. Матч закончился со счетом +40. Сигарету я закурил уже в самом начале – при счете 20:1. Пройти такую ставку без нервов – это редкая удача для игрока.

А самая удачная ставка – экспресс из 14 баскетболов. Поставил 1000 рублей, коэффициент – 215, то есть выигрыш – 215 000 рублей. Сейчас если и играю, то раз в год. Потому что понял, что игра в долгую – это всегда страшное поражение. 

– Бывают ли у шахматистов корпоративы?

– Влад Ткачев (гроссмейстер, выступающий за Францию, – Sports.ru) рассказывал, как тренировал олигарха. Платили что-то вроде 5000 долларов за урок. За гонорары играют несколько человек – партия стоит от 2000 до 10000 долларов.

Андрей Филатов, президент федерации шахмат, предложил интересную штуку: во время официального чемпионата мира любой человек может бросить вызов Карлсену за призовой фонд в 5 млн долларов. ФИДЕ категорически отвергло – на мой взгляд, зря, я тут полностью за шефа. Это невероятно подхлестнуло бы интерес к шахматам. Шейх против чемпиона! Или шейх нанимает любого гроссмейстера из первой десятки (Крамника, Накамуру, Вашье-Лаграва, кого угодно еще), чтобы тот сыграл за него против чемпиона, но, скажем, под флагом Катара! И если те согласны, это уникальный шанс: гроссу – стать чемпионом мира, Катару – привезти корону в страну, ФИДЕ – прилично заработать. Это же очень круто!

– Люди под этим интервью будут писать: Зангалис маму родную за деньги продаст. Тяжело будет не плюсануть такой комментарий.

 – При чем тут деньги? Это именно промо шахмат! У меня очень четкое отношение к деньгам. Я уже рассказывал: в июне 1995 года из ташкентского мажора я превратился в полное говно. Я прошел все низы, поэтому я ценю деньги. Если мне подарят автомобиль за 1 млн долларов, я сразу скажу: «Могу ли я продать его? Мне не нужна роскошь – мне нужна уверенность в завтрашнем дне». Я ношу относительно дорогие костюмы, я качественно питаюсь, но в остальном я живу довольно скромно.

Знаешь, что я сделал в первый вечер в Афинах? Взял гитару и пошел к парку петь песни «Биттлз». Заработал первые 3000 драхм (что-то типа 17 долларов). Это было в первый же вечер: в 15:00 я приземлился, а уже в 20:00 – пел и зарабатывал. С тех пор я стараюсь работать так же усердно. 

Реклама 18+

* * *

– За последний год ты из жирного кабана превратился в богатыря. Что есть твоя фитнес-мечта сейчас?

– У меня спор с женой: она говорит, что я слишком много времени провожу вне семьи. Вот в зал хожу 6 раз в неделю – притом, что каждый день еще и прохожу пешком минимум 20 км. Просто я все привык доводить до конца. Именно поэтому меня чуть-чуть обломал Серега Карякин, что не пошел в 10-й партии чемпионского матча конь f2…

У меня была мечта: выучить идеально английский язык и выглядеть как Жан-Клод ван Дамм. С английским пока есть сложности, зато за год я сбросил 25 килограммов – без единой таблетки, только своими усилиями. Надо мной издеваются на работе, называют «фитнес-няшей», «бездушной машиной», говорят, что бухающий толстяк был классным парнем, а сейчас – зануда, который ходит по Госдумам и прочим мероприятиям. Но мне все равно – я очень хочу: 1. Привести тело в порядок, 2. Пробежать марафон, 3. Сделать Ironman.

Последнюю рюмку я выпил после гола Березуцкого в ворота англичан на Евро-2016. Вася вколотил, я, будучи уже в говно, выпил 50 грамм, запил кружкой пива, выкурил сигарету и, повернувшись к Саше Грищуку, который был рядом, сказал: «С этой минуты я не выпью ни грамма алкоголя и не выкурю ни одной сигареты».

Все рассмеялись, никто не поверил. Прошло 16 месяцев. И пока я не вру.

Фото: instagram.com/zangalis; instagram.com/magnus_carlsen; REUTERS; beckett.com; РИА Новости/Игорь Уткин, Александр Вильф, Нэнси Сисель, Евгений Биятов; Gettyimages.ru/Oli Scarff