19 мин.

«Я поставил себе цель создать команду, и я ее создам!». Двадцать четвертая глава автобиографии Эспозито

После того как меня уволили из «Рейнджерс», я по утрам сидел у себя в подвале в городе Бедфорде, штат Нью-Йорк. У меня еще оставалось три года по контракту, так что при желании я мог бы хоть каждый день играть в гольф. Но я был слишком молод, чтобы бездельничать.

Подвал был моим убежищем. У меня там стояла машина для изготовления попкорна, большой телевизор, а также все мои трофеи и награды. Я сидел там и отвечал на звонки генеральных менеджеров других клубов – Пэта Куинна, Глена Сатера, Клиффа Флетчера, Сержа Савара, Роджи Вашона и Гэрри Синдена. Все они звонили, чтобы выразить соболезнования по поводу моего увольнения. В перерывах между звонками я разговаривал сам с собой, пытаясь понять, как быть дальше. «Фил, надо что-то делать», – твердил я сам себе.

Люди говорили

– Да ты же Фил Эспозито. В Нью-Йорке ты всегда сможешь заработать.– Дайте гарантии, и я хоть завтра в город перееду, – отвечал я. 

Я надеялся, что мне что-нибудь подвернется, потому что я ненавидел жить у черта на куличках и ездить туда и обратно каждый день. Несмотря на то, что мне еще полагалась зарплата за три года, ипотека за дом в миллион долларов была еще на 28 лет. К тому же лошади Донны нам очень дорого обходились. В общем, я понимал, что деньги довольно быстро закончатся. Я был под огромным давлением. Мне было страшно.

Я подумал – надо собрать группу людей, и вместе создать новую команду. Оставалось ответить только на два вопроса: где и как?

Я был членом маркетингового комитета Национальной хоккейной лиги, когда работал в «Рейнджерс». Председателем комитета был Норм Грин, который в 1993 году перевез команду из Миннеаполиса в Даллас. В комитете состоял также мой друг Лу Нанн. Норм Грин произносил слово «проблема» как «пралема». Каждый раз, когда он говорил это слово, мы с Лу покатывались со смеху. Норм нам постоянно говорил: «Да что с вами такое? Я вас рассажу!».

Мне нравилось в маркетинговом комитете. Мне нравилось сидеть с кучей народа и придумывать безумные идеи. Мой подход заключался в том, чтобы набросать как можно больше идей на стенку, а потом работать с тем, что к ней прилипло.

Мне всегда хотелось понять – почему мы торгуем только имиджем команд? А на звездах разве не надо зарабатывать? Почему игроки сами этим занимаются? Когда я был игроком, и «Бостон», и «Рейнджерс» требовали от нас либо отдавать треть от заработанного «на стороне», либо не использовать символику клуба при выходе в свет. Поэтому, разумеется, мы предпочитали не использовать символику. Ну и где здесь логика? Почему нам запрещали рекламировать «Бостон» и «Рейнджерс»?

Я говорил об этом в бытность генеральным менеджером «Рейнджерс». Тогда со мной никто не согласился. Я говорил владельцам: «Давайте наймем какого-нибудь гуру маркетинга, чтобы он искал для игроков варианты с рекламой – будь то распродажа автомобилей, или газировка. Если я найду для своего игрока рекламные предложения на 100 тысяч долларов, то гарантирую ему половину этой суммы, а вторую половину получит клуб. Это можно было бы и в контракт вписать. Кроме того, игрок носил бы одежду с символикой «Рейнджерс», и лишний раз рекламировал клуб. Лига не дала мне на это разрешения. В стандартном контракте игрока не было об этом ни слова, а адвокаты лиги не разрешили мне включить туда этот пункт.

Еще одна «пралема», которую мы обсуждали, касалась расширения лиги. Еще с 1970-х, когда я представлял сторону игроков, шли разговоры о расширении лиги во Флориду и Техас, чтобы НХЛ могла выйти на общенациональное телевидение. И я решил основать новую команду НХЛ во Флориде. Где? Я не знал. Как? Этого я тоже не знал. Я знал только то, что я это сделаю.

Люди недооценивают меня, когда узнают, что у меня нет образования как такового. Они думают, что я всего лишь очередной бывший хоккеист, и пытаются воспользоваться этим. Я вам так скажу – я обожаю, когда меня недооценивают. Через упорный труд можно добиться чего угодно.

Реклама 18+

Я стал обзванивать знакомых, чтобы узнать побольше о новом для меня деле. Одним из тех, кому я позвонил, был Марк Перроне, одно время работавший со спортивным агентом Бобом Вульффом. Я знал Марка по «Бостону». Он был агентом Матса Сундина. Я сказал ему:

– Слушай, ну лиге, конечно, надо расширяться. Тут выбора нет. Я хочу основать команду во Флориде.– У меня есть друзья во Флориде. Почему бы тебе не позвонить Хенри Полу? Это сын Гэйба Пола (известный бейсбольный функционер – прим. пер.), – ответил он.– Ну что же, давай пообщаемся с ним.

Я позвонил Хенри Полу. Мы пообщались, и пришли к выводу, что Тампа-Бэй – не самое лучшее место для хоккея. В основном потому, что там не было арены, на которой можно было бы играть. Подходящие арены имелись в Орландо и Майами. В Джексонвилле арена была так себе.

Мой первый визит в Орландо начался с гольфа – я играл со своими друзьями Хуксом Бадиа и Стюартом Гринфилдом. Я познакомился с ними на турнире по гольфу имени Уилли Мэйса в своем гольф-клубе Брайар Холл Кантри – это на трассе Со Милл примерно в 20 минутах от моего дома в Уэстчестере. Хукс, у которого свой продуктовый магазин, близкий друг Уилли. Еще один наш приятель по гольфу был в прошлом букмекером. Стюарт работал в страховом бизнесе, а еще один член нашей компании был психиатром, которому и самому требовался психиатр. Я познакомился с ними в Брайар Холле, и мы стали играть в семь часов утра по субботам и воскресеньям. Со временем это переросло в крепкую дружбу. Мы вместе обедали в клубе, потом они приезжали ко мне в гости пропустить по паре стаканчиков. Донна их обожала, и мы вместе ходили на вечеринки.

Хукс, Стюарт и я вылетели в Орландо поиграть в гольф. Там я встретился с Пэтом Уилльямсом – генеральным менеджером «Орландо Мэджик». Он в свое время был генеральным менеджером баскетбольной «Филадельфии». Я спросил у Пэта насчет возможности основать хоккейную команду в Орландо. Все-таки арена-то принадлежала «Мэджик».

– Хоккея здесь не будет. Когда я был генеральным менеджером «76-х», у меня с «Флайерс» были одни лишь проблемы. С хоккеем тяжело иметь дело. У нас баскетбольный клуб, арена в нашей собственности, и мы хотим получать всю выгоду. Мы не собираемся ни с кем делиться, – ответил он.

Вопрос с Орландо был закрыт. Я еще немного поиграл в гольф, а потом позвонил Билли Каннинхэму – генеральному менеджеру баскетбольного клуба «Майами Хит». Он сказал, в общем-то, то же самое, что и Пэт Уилльямс: «Ни за что в жизни в Майами не будет хоккея».

И я вернулся домой.

Через год мы с друзьями снова прилетели в Орландо поиграть в гольф. Как-то вечером мы играли в карты, пили пиво и хорошо проводили время, как вдруг мне позвонил Марк Перроне и спросил, не могу ли я отправиться в Тампа-Бэй на встречу с Хенри Полом. Мы договорились встретиться с Хенри в 7:30 вечера в ресторане «У Малио». Вместо того, чтобы возвращаться в отель за вещами, я купил штаны и поло прямо в гольф-клубе, сел в машину и поехал из Орландо в Тампа-Бэй.

В ресторане я встретился с Хенри Полом, известным колумнистом газеты Tampa Tribune Томом МакЮэном, а также владельцем радиостанции Q105 (ее еще называли Q Zoo – это была одна из ведущих рок-станций в стране) Майклом Остерхаусом и его адвокатом Питером Хобсоном. Беседу начал МакЮэн. Он спросил меня о моих планах.

– Я хочу основать команду в Тампе под расширение НХЛ, – сказал я.– Даю тебе первый урок: город называется Тампа-Бэй, – ответил МакЮэн.– Хорошо, спасибо.

С тех пор я всегда говорю «Тампа-Бэй».

Я рассказал им, что на основание нового клуба потребуется 50 миллионов долларов. Эту сумму просила сама лига.

– Это слишком круто для меня. Я не могу себе это позволить, – сказал Майкл Остерхаус.

Мы тогда еще не знали, что он собирался продать свои радиостанции. К сожалению, у него были партнеры, не соглашавшиеся идти на продажу, а вскоре весь радиорынок обвалился, и он потерял почти все. Он мог заработать кучу денег на этой сделке, но его партнеры пожадничали, и ему это дорого обошлось.

– Это действительно стоит таких денег? – спросили они.– Нет, но ценник именно такой. Хочешь играть – плати, – ответил я.

Хенри Пол сидел и молчал, но он мне сразу понравился. Мы поужинали и побеседовали часа полтора. Закончили часов в десять, и после этого мне еще надо было ехать назад в Орландо, потому что утром меня ждал гольф с ребятами. Прежде чем уйти, я сказал:

– Давайте я каждому из вас задам один и тот же вопрос: приживется ли хоккей в Тампа-Бэй?– Вне всяких сомнений, – ответил первым МакЮэн.– Думаю, да, – Хенри Пол был адвокатом, так что четких ответов никогда не давал. Он не говорил ни «да», ни «нет», если не знал наверняка. Но затем он добавил: – В этом городе любят спорт. Здесь живут замечательные люди.

Хенри сказал, что у него есть партнерское соглашение с Джорджом Стайнбреннером, заключенное с ограниченным количеством людей при покупке «Янкис» у компании CBS. Его отец – Гэйб Пол – был одним из этих людей. Мы с Хенри решили создать клуб НХЛ в Тампа-Бэй. В помощь нам я нанял Мэла Лоуэлла, проработавшего 18 лет в «Мэдисон Сквер Гарден». Он начинал бухгалтером «Никс» и «Рейнджерс», а затем стал директором арены, на которой выступали эти команды. Через два года после моего увольнения он оставил свой пост и устроился в большую корпорацию. Я нанял его, и платил значительную часть его зарплаты из своего кармана.

Реклама 18+

В поисках возможных инвесторов я обзвонил всех знакомых. Я прорабатывал каждый вариант. Я знал одного парня по имени Карл Хофер – он был генеральным менеджером нескольких отелей. Карл работал на компанию «Пэлэс», которой владела Леона Хелмсли. Если вы на нее работаете, то знайте – рано или поздно она вас нахер уволит. Именно это и произошло с Карлом. Он строил отель «Ригал Ройал» в Нью-Йорке с парнем по имени Джим Мерфи. Карл порекомендовал мне позвонить Джиму, и тот стал первым человеком, давшим мне настоящие деньги – 100 тысяч долларов.

Затем я пошел к своему другу Рику Старру, торговавшему машинами во Флориде и Массачусеттсе. Я познакомился с ним в баре, когда работал в отеле Сэндс в Атлантик-Сити в начале 80-х (к слову, лучшая работа в моей жизни). Рик дал мне немного денег, и привел меня к Фрэнку Чэйсу, который играл в хоккей за Гарвард и сборную США на Олимпиаде 1932 года (капитаном олимпийской сборной США и Гарварда был Джон Чэйс. Является ли тот Джон – Фрэнком, о котором здесь идет речь, установить не удалось. Однако второе имя Джона Чэйса было Перси, он член зала хоккейной славы США, и об его участии в создании клуба в Тампа-Бэй ничего не известно – прим. ред.). Я познакомился с Фрэнком, когда ему было 85 лет. Мистер Чэйс инвестировал миллион долларов. Он бы инвестировал и больше, если б в дело не вмешался его зять.

Дела у нас с Мэлом и Хенри шли на ура. Мы сели на поезд и отправились в Филадельфию на встречу с Тони Таваресом – он был большой шишкой в компании Spectacor (международная компания по управлению спортивными и развлекательными комплексами – прим. пер.), которой владела семья Прицкер (одна из самых зажиточных семей в США – прим. пер.). Мы также встретились там с владельцем «Флайерс» Эдом Снайдером. Мы предложили Spectacor инвестировать 50 миллионов долларов и стать владельцами клуба, а мы бы стали их главными партнерами. Всего партнеров предполагалось шесть или семь, но бразды правления были бы у Spectacor. Нам очень хотелось привлечь Прицкеров. И они были у нас в кармане. По крайней мере, я так думал.

Мы встретились с сыном Прицкеров – Джоном – в отеле Хайатт на 42-й улице в Нью-Йорке. Джону было за 30, он жил в Чикаго, и был большим поклонником «Блэкхокс» и персонально моего брата Тони. Он очень заинтересовался, и был готов ввязаться в это дело, преследуя исключительно свои интересы. Мы поговорили, и развернули перед ним документы на подпись. Он уже взял ручку и собирался выписать нам 50 миллионов долларов, как вдруг Тони Таварес схватил его за руку и сказал: «Джон, прежде чем ставить свою подпись, обсуди это с отцом».

Реклама 18+

Таварес смотрел на Джона. А я вцепился глазами в Тавареса. Я был готов ему голову отрубить. Джон отложил ручку. Ему не хватило мужества принять самостоятельное решение. Я потом спросил Тавареса:

– Зачем ты это сделал?– Если старик на это не согласится, то тебе все равно не видать денег. И неважно, что там скажет сынуля.– Но у нас по крайней мере был бы документ с подписью.– И грош ему была бы цена.

Это было в июне 1990 года. Джон сказал, что если предложение останется в силе к сентябрю, то он подпишет документы.

Тем временем я мучился в поисках арены для новой хоккейной команды в Тампа-Бэй. Мы хотели играть на Санкоуст Доум, который построили в Санкт-Петербурге для MLB, и пока что там никто не выступал. Я встретился с Риком Доджем, членом правительства города, отвечавшим за эту арену. Я рассказал ему о наших планах и спросил, можем ли мы арендовать арену.

Рик настаивал на том, чтобы я рассказал ему о своих инвесторах. Я ответил, что мои инвесторы, которыми являлись Прицкеры, не хотели бы, чтобы их имена были преданы огласке. В противном случае сделка сорвется. Прицкеры только сказали мне, что они подпишут документы. Но пока что ничего подписано не было, так что я был готов на все, лишь бы сделка состоялась.

– Рик, если об этом даже пикнуть, они дадут задний ход, – сказал я.

Рик ответил, что не предоставит аренду до тех пор, пока я не назову своих инвесторов. Все это как-то дурно пахло.

– Да что ты привязался к моим толстосумам? Есть две группы людей, которые хотят вложиться. Команда появится вне зависимости от того, кто именно из них вложится.– Я так не согласен, – не уступал он.

Марк Перроне так рассердился на Доджа, что побагровел и стал материться. Я думал, у него инфаркт будет. Но когда Додж отказал нам в аренде, я тоже его обматерил.

– Ссыкло ты е**ное! Мэр вообще в курсе, как ты тут трудишься на благо Санкт-Петербурга? Я поставил себе цель создать команду, и я ее создам!– До тех пор, пока вы не назовете своих толстосумов… – только и твердил Додж.

Позже я узнал, что Алан Иглсон входил в команду Джимми Рутерфорда и компании «Карманос», которые являлись нашими конкурентами в борьбе за основание команды во Флориде. И Иглсон обещал Рику Доджу, что спор за команду выиграет компания «Карманос». Иглсон вроде как сказал Доджу: «Эспозито в жизни не видать этой команды. Я самый влиятельный человек в хоккее. Ничего для Эспозито не делай».

Реклама 18+

Иглсон действительно был самым влиятельным человеком в хоккее. Но я все равно собирался выиграть борьбу за команду. Еще мне сказали, что Иглсон пытался узнать про моих инвесторов через Доджа. Однако я обещал Прицкерам, что не разглашу их имя до тех пор, пока сделка не состоится. Я дал им свое слово.

Рик Додж отказался со мной сотрудничать. Мы сидели с Хенри Полом у него в машине, и я сказал:

– Поверить в это не могу. Неужели во всей Тампа-Бэй нет места, где бы 10 тысяч человек могли посмотреть хоккей?

Нам нужна была арена, рассчитанная на такое минимальное количество зрителей.

– Вообще-то есть одно местечко, – ответил он.– Где?– Фэйрграундс.– Это еще где?– Чуть севернее Тампа-Бэй.– Ну так поехали туда. Сейчас же!

Мы ждали своей очереди на шоссе Кросстаун, чтобы оплатить проезд. Там было две полосы – одна для тех, у кого без сдачи, и вторая, где стояло пять машин. Хенри пристроился шестым.

– Хенри, ты зачем встал в этот ряд?– Не знаю, – ответил он.

Тут надо понимать, что несмотря на всю серьезность ситуации, мы с Хенри отлично проводили время. Мы всю дорогу смеялись. В конце концов мы доехали до арены, и зашли внутрь. Изнутри она была похожа на большой амбар. Там стояло несколько десятков гоночных машин, прямо как в Себринге (гоночная трасса во Флориде – прим. пер.). В тот день там был Пол Ньюмэн – он большой поклонник гонок.

Я думал только о том, как это место преобразится, если в центр поставить хоккейную коробку. «Господи, пожалуйста, можно мы здесь будем играть в хоккей?», – думал я.

Я подошел к стенке, и стал отмерять шаги. С шириной проблем не было – 85 футов (25,9 метра – прим. пер.) легко набиралось. Я дошел до конца арены и стал высчитывать длину. Оказалось, что места для коробки длиной в 200 футов (60,9 метра – прим. пер.) достаточно, но за воротами не помещались трибуны. Тем не менее я решил, что коробка у нас поместится, а потому играть мы начнем именно здесь. Я знал, что если нам дадут аренду, и мы докажем НХЛ, что здесь могут поместиться 10 тысяч болел, то нас включат в лигу.

– Так, ну и с кем тут надо договариваться по поводу аренды? – спросил я Хенри.– У Фэйрграундс есть свой комитет. Надо договариваться с компанией Tampa Sports Authority.

Реклама 18+

Через пару дней оттуда убрали все машины, и я снова приехал в Фэйрграундс с представителями Tampa Sports Authority, которые были полностью согласны сдать нам сооружение в аренду. Я взял рулетку, и разметил, где будет располагаться каток.

– Трибуны монтируются? – спросил я.– Да, монтируются.– И сколько получается мест?– На концерт Рибы МакИнтайр (известная американская кантри-исполнительница – прим. пер.) можем 10 тысяч собрать, но это включая стоячие места.– Можете поставить трибуны, чтобы я посмотрел?

Они с радостью согласились помочь.

– Давайте завтра. Мы поставим все сиденья, которые только сможем. Поставим их вплоть до отметки, где должен стоять каток.

Я еле дождался следующего дня. Когда приехал, трибуны были смонтированы, как мне и обещали.

– Сколько получилось?– 9 200 .

А одним из требований лиги была арена на 10 тысяч зрителей.

– Придется еще 800 куда-то впихнуть, – сказал я.– Что-нибудь придумаем, – ответили они.

И ведь придумали.

Улетая в августе на серию ветеранских матчей в Швеции, я считал, что у меня будет финансирование от Прицкеров и арена «Фэйрграундс». Я отправился в Гетеборг вместе с Марселем Дионном, Донни Мердоком, Дени Потвином, Кларком Гиллисом и Бобби Борном. У нас в команде было много бывших игроков «Айлендерс», но я тоже играл. Я был там самым возрастным хоккеистом. За шведов играли Андерс Хедберг, Берье Сальминг, Стефан Перссон и Ульф Нильссон.

Мы блестяще провели время. Из Гетеборга поехали поездом до Стокгольма: мы были в одном вагоне, а шведы – в другом, но все мы общались друг с другом и веселились на всю катушку. Когда доехали до Стокгольма, все так перепились, что Марселя Дионна пришлось вообще вытаскивать из поезда. Его жена была в бешенстве. «Умри, скотина, умри!», – кричала она на него.

Реклама 18+

Не знаю как он смог выйти на лед на следующий день, но он вышел, да еще и отыграл прекрасно.

Пока я еще был в Швеции, Хенри Пол с Мэлом Лоуэллом позвонили мне в половине четвертого утра, и сказали, что Прицкеры хотят изменить условия сделки.

– Чего они хотят?– Они хотят быть главными партнерами. Они хотят быть боссами, – сказал Хенри.– А они не могут подождать, пока я вернусь? Тогда бы все и обсудили.– Они тебе сейчас по факсу новый контракт скинут. Если не подпишешь – они выходят из сделки.– Надо соглашаться. Нам нечем переть против них, – добавил Мэл.– Фил, лично я не хочу этого. Если ты хочешь – пожалуйста, – сказал Хенри.– Шли их на**й. Скажи им, что мы поговорим, когда я приеду. Сейчас мы ничего менять не будем.– Ну тогда они ничего не подпишут.– Ну и хер тогда с ними, – ответил я.

«ГРОМ И МОЛНИЯ: Хоккейные мемуары без п***ы». Предисловие

«Меня на больничной кровати покатили по улице в бар Бобби Орра». Вступление

«Отец зашвырнул вилку прямо в лоб Тони, и она воткнулась». Глава 1

«Когда мне было лет 12, приехавшая в сельский клуб девочка попросила заняться с ней сексом». Глава 2

«Нашей школе не нужно всякое хоккейное отребье». Глава 3

«Фил, у меня проблемы: я поцеловался взасос – и теперь девушка беременна». Глава 4

«Я крикнул Горди Хоу: «А ведь был моим кумиром, сука ты е***ая». Глава 5

«Мы потрясающая команда, династия могла бы получиться, но вы двое все похерите!». Глава 6

«Как бы ты себя почувствовал, если б 15 тысяч человек назвали тебя ху***сом?». Глава 7

«Орр был симпатичным парнем и отличным игроком, так что мог затащить в постель кого угодно и когда угодно». Глава 8

«Подбежала девушка, подняла платье, сняла трусы и бросила в нас». Глава 9

«Играть в хоккей – это лучше даже самого наилучшего секса». Глава 10

«Я был по уши влюблен в Донну и толком не помню тот финал Кубка Стэнли». Глава 11

«Игроки СССР ели и скупали джинсы. Третьяк больше всех скупил». Глава 12

«Любой из нас мог затащить русскую девушку в постель за плитку шоколада». Глава 13

«Дети просили: «Папочка, не уходи, пожалуйста, папа!». Было очень тяжело». Глава 14

«У нас лежали и Кеннеди, и Хэпберн, и много кто еще, но кроме вас в палате мы никого не запирали». Глава 15

«В «Рейнджерс» употребляли наркотики. Жена одного игрока сделала пирожные, не сказав, что положила траву. Я вышел в открытый космос». Глава 16

«Меня пригласили на роль в «Крестном отце». Малобюджетный фильм? Тогда я не могу на это пойти». Глава 17

«Я открыл дверь и увидел наших парней, которые нагишом борются с какими-то девушками. Они молча посмотрели. Я не сказал ни слова». Глава 18

«У нас тут есть один тощий поляк, он всю книгу рекордов нахер перепишет. Зовут Уэйн Гретцки». Глава 19

«Я не понимаю, как русский вратарь Третьяк попал в Зал хоккейной славы». Глава 20

«Да, мне не хочется отдавать этих игроков, но зато у нас будет Мессье!». Глава 21

«Пока у меня есть дырка в жопе, хрена лысого я пущу русских к себе на арену!». Глава 22

«Ссыкло ты вонючее! Я с тобой еще поквитаюсь!». Глава 23