Ему просто нравилось вести машину на пределе и выжимать из нее все. Воспоминания о Джиме Кларке

Найджел Робак (НР): Я был в Брэндс-Хэтче в тот день [когда Кларк погиб в гонке Формулы 2]. Это была 1000 километровая гонка спорткаров Британского клуба гонщиков. Было холодно, и я находился на трибуне Clearways. После пары часов гонка «устаканилась», поэтому я отошел, чтобы купить пару книг. Я подошел расплатиться за них, а парень за прилавком сказал мне: «Вы слышали о Кларке?». Я сказал: «Нет, а что с Кларком?». Он ответил, что Джим погиб в Хоккенхайме утром.

Некоторые говорят, что у тебя в такие моменты земля уходит из-под ног – я чувствовал что-то похожее. Это был шок. Он был единственным, с кем это не могло произойти. Все, что угодно, но не это. Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и принять этот факт. А потом я понял, что должен вернуться на трибуну и сказать об этом моему другу. Это было одной из самых трудных вещей в моей жизни.

Брайан Редман [в то время гонщик Формулы 1 и спорткаров], который принимал участие в той гонке в Брэндс-Хэтче в тот день, вспоминал, что он должен был принять смену за рулем у своего напарника, он был в шлеме и готов отправиться на трассу. В этот момент подошел журналист и сказал: «Вы слышали, что Джим Кларк погиб?».

Брайан ничем не отличался от других в те времена – Кларк был для него идолом. Он сказал, что сконцентрироваться в тот момент, когда он узнал эту страшную новость, было самым сложным испытанием в его жизни.

Я помню, как я возвращался в Лондон и, поскольку я формально не слышал этой новости, я считал, что это неправда. Мы отчаянно искали радиостанцию, которая бы передавала новости. Наконец, мы нашли французскую станцию. Я помню, как голос сообщил: «Un grand champion est mort aujourd’hui» («Великий чемпион сегодня погиб» - франц., прим. переводчика). Мы оставили ее включенной, и тогда мы поняли, что это правда. Это один из тех дней, которые не забываются.

Джим Кларк и Колин Чепмен, Монца, Италия, сентябрь 1967 года.

Питер Уиндзор (ПУ): Я тоже не верил. Пока я жил в Австралии, мне надо было встать пораньше, чтобы услышать какие-то новости о гонках из Европы. Я просыпался утром в понедельник и боялся включать мое радио, чтобы услышать в новостях в 6:30 диктора, который говорил что-то вроде: «Южноафриканский гонщик…новозеландский гонщик…» - ты не знал, что он скажет дальше. «Вчера он выиграл Гран-При Бельгии» или «Вчера он погиб…». Каждый понедельник шансы были 50 на 50 на каждую из этих фраз, которая шла после стандартного вступления.

К 1968 году, когда мне было 16, я уже много раз слышал такие заголовки, эти «вчера погиб». И я помню, как это произошло в нашей маленькой кухне в доме в Сиднее…Мама готовила завтрак, а я собирался в школу. Радио работало, и я помню фразу: «Шотландский гонщик Джим Кларк погиб вчера в гонке Формулы 2 в Хоккенхайме». Это была вся новость. И дальше пошла речь о чем-то другом. Я совершенно, никак не мог в это поверить. Я помню, как затряслись мои руки и как я начал плакать. Я не пошел в школу в тот день. Насколько я помню, я вообще всю неделю не ходил в школу. Я обезумел. Я не мог принять это. Он был центральной фигурой в моей жизни.

Я вырос в религиозном окружении, мы часто ходили в церковь, каждое воскресенье. Я помню службу после похорон Кларка, когда священник сказал: «Джим Кларк редко посещал церковь, но, когда он приходил, он всегда занимал свое место на скамье». Я помню, как подумал, что с ним точно все будет хорошо. И только после этого я стал возвращаться к нормальной жизни. Я бы сказал, что я верю в жизнь после смерти и в то, что наши души бессмертны. И душа Джима тоже где-то среди нас. Среди всех нас.

Джеки Стюарт и Джим Кларк, Монца, Италия, сентябрь 1967 года.

F1 Racing (F1R): Очевидно, он оказал большое влияние на вас обоих тем, каким он был за рулем и вне его. Был ли он харизматичным человеком? Что делало его особенным?

НР: Он был очень харизматичным – его голос был особенным. Это был легкий голос…

ПУ: По-шотландски картавый, да?..

НР: Да. И у него был среднеатлантический акцент тоже (акцент, сочетающий американское и английское произношение стандарта языка – прим. переводчика).

ПУ: И, мне кажется, у него был вкус, он чувствовал правильное сочетание цветов, форм. Его шлем говорил о многом. Темно-синий с белым вкраплением. На нем все всегда выглядело здорово. Его одежда была безукоризненна. Она ему очень шла. Когда он носил очки, это были Ray-Ban Wayfarers. Он выглядит очень круто. Хотя он одевался достаточно консервативно, он всегда хорошо выглядел.

F1R: Одно из качеств Кларка, запомнившееся на десятилетия, это его скорость и выверенный гоночный стиль. Было ли это очевидно в то время, когда он гонялся?

ПУ: Конечно. Джимми любил заходить в поворот как можно раньше, чтобы раньше выйти и быстрее разогнаться на прямой – так он говорил сам в своей автобиографии. Колин Чепмен [основатель Lotus и ключевая фигура в карьере Кларка] как-то ехал с ним в Lotus Cortina и сказал: «Что ты делаешь? Ты поворачиваешь слишком рано!» А Джим ответил: «Нет, нет. Я люблю делать так». Джим не задумывался об этом, для него это было естественно, он не хотел говорить об этом, потому что у него такой стиль был от природы.

Джеки Стюарт говорил, что Джим никогда не говорил с ним про стиль вождения, никогда. Не потому что он боялся раскрыть секреты, чем-то поделившись, а, возможно, потому что не хотел сам себя как-то идентифицировать, потому что это могло бы его изменить. Он просто вел машину. И совершенно точно могу сказать, что, когда я увидел его за рулем, было впечатление, что по сравнению с, скажем, Грэмом Хиллом, Крисом Эймоном, Пирсом Кариджем, Джим мог заставить машину «парить». Казалось, все происходило на грани, но пилотаж был мягким и выверенным.

НР: Навыки Джима были загадкой для меня. Я вырос, боготворя Стирлинга Мосса, и думал: «Что такого он делает, чего другие не могут? Почему он так очевидно лучше других?»

За ним можно было долго наблюдать, и он всегда был мягок с машиной и так далее, но, помимо этого, где он выигрывал время? Это не было очевидно. То же самое чувство было, когда я смотрел на Джимми – ты смотрел на то, как он ведет машину, и тебе не казалось, что он делает это очень здорово, но было невозможно понять, где же он у всех выигрывает.

Джим Кларк за рулем Lotus 49 в Сильверстоуне, июль 1967 года.

F1R: Некоторые из его гоночных навыков можно проследить на фотографиях, как на той, где он выходит из одного из поворотов Нюрбургринга на Гран-При Германии 1965 года, который он выиграл. Он едет на пределе, но при этом все под контролем…

ПУ: И это классический пример Джимми, на Lotus 33B. Мы считаем, что, раз Джимми выигрывает, то так и должно быть. Но, когда смотришь на такие фотографии, это не кажется таким очевидным фактом. Он на пределе – подвеска сжата. Конечно, если вы все сделали правильно до апекса поворота, то дальше – дело техники, основная работа была проведена до этого.

F1R: Будет ли справедливым сказать, что он возвышался над своими товарищами, был лучшим в своем поколении?

НР: Абсолютно точно.

F1R: И у него не было соперников?

НР: Я помню, что Стирлинг [Мосс] был его главным соперником какое-то время до его аварии [в Гудвуде в 1962 году], а потом уже была эра Джимми.

ПУ: Но, знаете, суть в том, что даже имея рядом Дэна Герни, Грэма Хилла, Джона Сертиса и Йохена Риндта, Джимми никогда не волновался, соревнуясь с ними на технике Формулы 2, которая была менее конкурентоспособна. Во многих гонках Формулы 2, где у него не было быстрейшей машины, он приходил к финишу третьим-четвертым, но он выжимал максимум и никогда не парился о результате, потому что это были хорошие гонки, и они ему нравились. Ему просто нравилось вести машину на пределе и выжимать из нее все.

Джим Кларк празднует победу на Гран-При Великобритании 1965 года.

F1R: Питер, справедливо ли то, что Джим вдохновил тебя прийти в автоспорт?

ПУ: Ну, в 1968 году я отправился в аэропорт, чтобы увидеть его после гонки Лонгфорд в Тасмании. Он летел в Индианаполис через Сидней, и его рейс задержали. Я был с отцом, и он мне сказал: «Пойди и возьми кофе».

Он стоял рядом с стюардессой, что было странно, он был в клетчатой рубашке, широких брюках, с сумкой. Мы подошли и все вместе присели. Вчетвером мы проговорили около 20 минут. Сейчас мне кажется невероятным, что это тогда произошло. Я помню, как сказал Джимми: «Я очень-очень хочу найти работу в автоспорте. Я ненавижу то чувство по утрам в понедельник, когда мне надо идти в школу после того, как я окунаюсь в мир гонок. Как мне пройти через это, Джим?» И он ответил: «Если ты действительно так этого хочешь, никогда не сдавайся. Ты достигнешь всего, чего захочешь, только если не сдашься».

Я сказал ему, что хочу быть журналистом и он сказал: «Не сдавайся». Это было последнее, что он мне сказал и, наверное, я был последним человеком, с которым он разговаривал в Австралии. К несчастью, он погиб два месяца спустя.

С тех пор у меня в жизни были и подъемы, и падения, как и у каждого, но, когда мне было тяжело, я всегда вспоминал эти слова Джима: «Если ты действительно так этого хочешь, никогда не сдавайся». Это был поворотный момент в моей жизни. Мы часто говорим подобное, но для меня это было важно. Потом я стал все «измерять по Джиму Кларку»: подход гонщиков, команды, расцветки машин, все остальное, трассы…Я всегда задумывался: «Что бы сказал Джимми? Что бы он сделал?» Он все еще остается центральной фигурой моей жизни.

F1R: Найджел, у тебя есть похожие заметки о Джиме, или у тебя к нему не такое отношение?

НР: Все, что сказал Питер, справедливо и для меня, хотя, может показаться странным, что, когда я думаю о Джимми, наша с ним первая встреча не так часто приходит ко мне на ум. В апреле 1964 в Оултон парке была встреча, и я оказался в паддоке с утра пораньше в гоночный день. В те дни за пару фунтов можно было купить проход куда угодно.

Гонщикам тогда было негде спрятаться – не было моторхоумов или передвижных домиков. И, когда я только вошел, я сразу увидел действующего чемпиона мира в кардигане. Тот самый известный кардиган, в котором он даже иногда гонялся. Сверху была крутка с капюшоном, потому что было довольно холодно, а он стоял просто посреди паддока, общаясь с болельщиками. Они были просто в восторге от того, что общались с Джимом Кларком. А как иначе?

Одна девушка говорила ему: «Джим, хотите чая?» Я это помню четко. А Джимми сказал: «О, да, конечно!» Девушка достала термос из сумки, открыла его, налила чай – это выглядело невероятно. Я стоял, как будто, заколдованный. Это Джим Кларк? Это он? Я тогда получил у него автограф и не мог в это поверить. Это лучший гонщик на планете, а я стою тут с тремя другими людьми в эту холодную субботу в Чешире и никого вокруг. Почему тут нет толпы, которая должна ловить каждое его слово? Это было невероятно.

Джим Кларк на Lotus 33 на Гран-При Германии в Нюрбургринге, 1965 год.

F1R: Вы оба видели множество великих гонщиков за десятилетия в спорте, вы писали о них. Какое место среди них занимает Джим Кларк?

НР: Ну, я знаю, что ответит Питер! Я думаю, Кларк где-то рядом с Стирлингом Моссом. Я думаю, потому что, когда я начал регулярно посещать гонки, Фанхио уже закончил карьеру, а Стирлинг был лучшим. И есть еще такой момент, что, когда ты впервые влюбляешься, то это уже остается с тобой на всю жизнь. Так что для меня Стирлинг был величайшим гонщиком в истории. Но, сказав это, добавлю, что я не видел никого лучше Джима Кларка, это точно. Я видел многие гонки в карьере Джимми. Я видел, как он гоняется и выигрывает. Я знал в те времена, что Джимми снова одержит победу, и меня это никогда ничуть не беспокоило!

На самом деле, я не знаю, почему считаю его лучшим, за исключением того, что он побеждал снова и снова. Просто он лучше и все. В то время Чепмен строил прекрасные машины, но тогда между ними не было такой разницы, как сейчас, так что, мне кажется, тогда гонщик значил больше.

ПУ: Для меня он остается лучшим гонщиком всех времен и ориентиром для всех остальных гонщиков, их должны оценивать по нему. Мне кажется, так всегда было. Я соглашусь с Найджелом по поводу Стирлинга и поставил бы его в один ряд с Джимом.

F1R: Питер, ты сказал, что Джимми – твой номер один, но был ли у него на твой взгляд идейный продолжатель?

ПУ: Если бы Джимми был бы сейчас с нами, он бы сказал, что Джеки Стюарт так же хорош, как и он, пожалуй. Я думаю, Джимми бы так сказал, потому что он скромный человек и потому что Джеки был многогранно развитым гонщиком, очень искусным. Джим был очень близок к Дэну Герни, он любил его почти как брата. И он очень уважал Дэна как гонщика.

НР: Мне кажется, он также был близок к Крису [Эймону].

ПУ: Да, он очень уважал Криса. Он также очень любил Марио [Андретти], он был бы очень доволен, узнав, что Марио выиграл Чемпионат мира в 1978-м. Но, я думаю, когда оцениваешь гонщиков, то необязательно учитываешь только гоночные заслуги и результаты, но также и то, каким был человек за пределами гоночной машины. Так я оцениваю Джима. И он был хорош. Он был профессионалом.

НР: Он был профессионалом, но также и простым человеком, с простыми и понятными ценностями. Он был просто уважаемым и заслуженным человеком, не так ли? Кто может сказать о нем плохо?

Перевод интервью Найджела Робака и Питера Уиндзора из журнала F1 Racing за май 2018 года.

Фотографии: MotorsportImages.com