«Когда это большинство закончится, я разобью тебе лицо». Книга Джейми Макинвена. Часть 6

В хоккейном мире вратари – это отдельная каста. Будучи вратарем, ты зачастую остаешься в одиночестве. У тебя одна работа – останавливать шайбы. Если ты побеждаешь, то для этого тебя и брали, а если проигрываешь, то становишься козлом отпущения. На вратарей оказывается огромное давление. И это не считая того, что каждый вечер тебе нужно отбивать камни, летящие в тебя со скоростью в 90 миль в час.

Это сложный выбор и непростой путь. Тем более, в основном составе находится место лишь для одного вратаря. Это значит, что в НХЛ только 30 вакантных мест. А если вы команда вроде «Нью-Джерси», то у вас есть Мартин Бродер и вы можете не менять ничего на протяжении 20 лет.

В системе каждого клуба НХЛ нормальную игровую практику могут рассчитывать получить только шесть вратарей: два в НХЛ, два в АХЛ и два в лиге Восточного побережья. Значит, всего 180 мест в профессиональных клубах. Для сравнения, в этих лигах выступают более тысячи нападающих и более шестисот защитников.

Когда я играл за колледж, то главной звездой лиги был вратарь Дэвид Макки. Он был претендентом на «Хоби Бэйкер Эворд» и заключил контракт-новичка с «Анахаймом». Если ты подписываешь игрока из колледжа до окончания сезона, то обязан держать его в ростере НХЛ. Так что Дэвид провел два месяца с основой «Дакс», а после завершения сезона был приглашен в состав сборной США на чемпионат мира, пусть и в качестве третьего вратаря.

Два года спустя, мы стали с Дэйвом партнерами по «Огасте», которая была фармом «уток» в ECHL. Прошлый сезон Макки провел в АХЛ в составе «Портленда», но был сослан ниже, так как клубу понравился прогресс Йонаса Хиллера, а также нужно было дать шанс полученному в результате обмена Джеральду Коулмэну, который даже успел дебютировать в НХЛ в составе «Тампы».

В том сезоне в основе «Анахайма» выступали Жан-Себастьян Жигер и Илья Брызгалов. Хиллер и Коулмэн играли в АХЛ. А Джей Пи Левассер, Нэтан Марстерс, Дэвид Макки и Бобби Гопферт боролись за место в ECHL. В результате, восемь отличных голкиперов боролись за шест рабочих мест.

Если говорить подробнее, то к тому времени Марстерс уже провел два сезона в АХЛ и считался хорошим голкипером, который побывал в тренировочных лагерях «Лос-Анджелеса» и «Анахайма». Левассер был выбран на драфте «Анахаймом» и только пришел из юниорской лиги Квебека. В нем видели будущую замену Жигеру. Гопферт также только что заключил контракт с «Дакс», закончив обучение в колледже. Он выступал в составе молодежной сборной США, которая победила канадцев на чемпионате мира в Галифаксе. А еще был Макки. И эти вратари могли рассчитывать только на место в лиге Восточного побережья?

В итоге, выбор был сделан в пользу Левассер и Гопферта, а Макки и Марстерса обменяли. Было обидно, что такие таланты покидают команды. Их уход также повысил давление на молодых вратарей, которые остались. Неудивительно, что в такой обстановке вратари могут держаться обособленно. И в такие моменты я всегда благодарил судьбу, что выбрал путь защитника.

Прекрасно известно, что вратари сильнее других игроков верят в приметы и имеют разные безумные ритуалы. Патрик Руа любил разговаривать со штангами по ходу матчей и относился к ним, как к живым существам. Он считал, что, если будет с добротой относится к ним, то в опасный момент они выручат его.

В одной команде я выступал с одним вратарем… Назовем его «Винни». Так вот, Винни был несколько эксцентричным, мягко говоря, но трудолюбивым и ответственным стражем ворот. Сначала он пришел в команду на роль второго номера. Точнее, на роль запасного нашего запасного голкипера. Но к концу сезона Винни не только стал основным голкипером, но и одним из лучших вратарей лиги, получив престижные личные награды и приведя нас к чемпионству.

Винни также был большим балагуром. Он всегда был заводилой и любил находиться в центре внимания. Также у него существовало много примет.

Сначала казалось, что он ничем не отличается от других вратарей в этом плане. Он любил надевать свою амуницию в определенной последовательности и с определенной ноги. В этом нет ничего особенного. Но среди остальных его выделяла другая привычка – перед каждой игрой он мочился штаны. Перед каждой игрой он напрудонивал в трусы! Только представьте!

Как обычно, все шло из детства. Как-то ему очень нужно было по-маленькому во время одного матча. Он не мог уйти, но и терпеть больше не мог, так что выбора не оставалось. В итоге, в той игре он стоял на ушах и сумел сделать «сухарь». С тех пор Винни стал мочиться в трусы перед каждой игрой, чтобы привлечь на свою сторону удачу. Не стоит говорить, что во время выездов Винни ехал в гордом одиночестве.

Также большим весельчаком был и Бобби Гопферт. Он всегда любил подшучивать над партнерами и вообще был за любую движуху. Кроме того, он умел неплохо рисовать, поэтому считал себя обязанным изображать на бортах карикатуры своих партнеров. Почти перед каждой тренировкой на арене можно было обнаружить его новый шедевр.

На Рождество наш владелец устроил шикарную вечеринку в своем доме с бесплатным баром. Помню, что наш тренер, Боб Фергюсон, был не в восторге от этой идеи, потому что после праздника нам предстояло провести серию важных матчей и он не хотел, чтобы команда растеряла форму. С другой стороны, он сам был когда-то хоккеистом и понимал, как важно поддерживать моральный дух в коллективе, особенно в Рождество, когда парни лишены возможности проводить эти дни с семьями.

В конце концов, он разрешил гулянку, но предупредил, что на следующее утро назначена тренировка и скидок никому делать он не будет. Не стоит, наверное, говорить, что мы превысили оговоренную тренером норму и здорово провели вечер.

На следующее утро мы все появились на арене. Это было похоже на нашествие зомби из какого-нибудь фильма ужасов. Мы сами смеялись над тем, как жутко выглядим и какой ужасной будет эта тренировка. Но вот появился и Гопферт. Он был бледен, как смерть. Мы стали смеяться над ним, а он лишь ответил: «Если кто-то высоко щелкнет по моим воротам, то я облюю его».

Мы наслаждались последними минутами перед казнью. Были так заняты своими делами, что не заметили, как Бобби забыл снять повседневную одежду, прежде чем нацепить игровую форму. Да он сам это осознал только тогда, когда уже вышел на лед. Конечно, переодеваться было уже поздно, ведь Ферги предупредил, что он сделает с теми, кто опоздает.

И теперь нашему вратарю предстояло провести тренировку в полной защите, под которой находились рубашка, джинсы, мобильный телефон и ключи от машины и дома. Ферги понимал, что тренировка будет не самой идеальной. Все парни старались твердо держаться на ногах, но это было обреченное на провал занятие. Мы разминались, когда Гопферт тихонько взмолился: «Не бросайте низом, кидайте все на уровне ловушки. Я не могу сделать растяжку в джинсах».

По ходу тренировки один из парней запамятовал и бросил низом впритирку со штангой. Бобби машинально среагировал и повалился на лед. Он стонал, что шлепнулся на ключи и телефон. Когда тренер подъехал узнать, что случилось с нашим вратарем, пришлось поведать ему правду. Он лишь расхохотался в ответ и поехал прочь. А через 20 минут Фергюсон прекратил наши мучения и отпустил по домам.

В самом начале второго для меня сезона в составе «Огасты» из лиги Восточного побережья команда столкнулась с серьезными финансовыми трудностями и была вынуждена сняться с соревнований. Неожиданно, 23 игрокам пришлось в срочном порядке искать новое место работы. В том году в ECHL шесть команд всплыли вверх брюхом, так что конкуренция за попадание в состав была особенно жесткой. Как только до нас дошли печальные известия, все стали обзванивать своих агентов и бывших партнеров в поисках какого-нибудь варианта. У меня не было агента, так что оставалось только открыть телефонную книгу и обзвонить приятелей, которые еще играли на профессиональном уровне. Может, их команде срочно нужен защитник?

Вероятно, удача была на моей стороне, потому что первым делом я позвонил Остину Саттеру, который был моим соседом по номеру во время моего краткосрочного пребывания в «Шривпорте». Он выступал за «Амарилло» из Центральной хоккейной лиги, где считался звездой и был помощником капитана команды. Он обещал связаться с тренером и поинтересоваться на мой счет.

Через 15 минут раздался звонок. Это был главный тренер «Гориллас» Том Кулен. После короткого приветствия он сообщил: «Ладно, Джейми, мы готовы взять тебя». – «Круто! И что теперь?» - «В четверг утром мы отправляемся в выездное турне. Ты сможешь приехать к этому времени?» - «Конечно, никаких проблем. Я приеду как можно скорее».

Отпраздновав нежданную удачу с парнями, я проснулся на следующее утро в 8 утра и с похмелья стал паковать вещи. Только тогда я решил взглянуть на карту. Оказалось, мой путь растягивался на 2 тысячи миль и занимал 22 часа. Неожиданно, мое состояние резко ухудшилось. 22 часа! И как вы себе это представляете? Я выезжал в 9 утра в среду, а автобус из Амарилло отходил в четверг в 11 часов. Времени было впритык и об отдыхе можно было и не мечтать.

Поэтому я быстро со всеми распрощался, запрыгнул в своей «Крайслер Конкорд» и отправился в путешествие. По началу все шло хорошо: за пару часов я добился хорошего прогресса. Когда подходило время ужина, я уже не был так скептически настроен: «Все не так уже и плохо. Я даже не устал. Никаких проблем. Я успею».

В 2 часа ночи, пробыв за рулем последние 18 часов, включая две 40-минутные остановки на перекус, я начал клевать носом. Чтобы привести себя в чувства, я закинулся жвачкой и врубил радио погромче. Какое-то время это помогало, но вскоре перед моими глазами все начало расплываться и я почувствовал, как теряю контроль.

Еще через 10 минут я уснул за рулем. К счастью, меня привела в чувства звуковая полоса. Придя в себя и осознав, что произошло, я запаниковал. Мне казалось, что я закрыл глаза все на мгновение, но потом, изучив, где я нахожусь, до меня дошло, что я был в отключке последние 7 миль. Нужно было срочно выпить кофе!

Но после короткого пит-стопа вновь за руль. Теперь я уже не смыкал глаз. И дальнейшее путешествие до Амарилло прошло без эксцессов.

Там я остановился в доме Саттера, и мы помчались на арену. Мы прибыли туда в 10:15, я успел подписать контракт, закинуть форму в багажное отделение и занять свое место в автобусе. Так как я считался ветераном, то мне досталось спальное место, на котором я сразу же и отключился.

Когда я проснулся, то мы уже прибыли в место назначения и выгружали свои вещи. Я с трудом выбрался из автобуса, схватил свой баул и отправился в раздевалку, по дороге знакомясь со своими новыми партнерами. Еще хуже мое положение сделал тот факт, что выданный мне шлем не подходил по размеру, а клюшки были и вовсе дрянными. Наш тренер смог достать новый шлем, но в остальном пришлось довольствоваться тем, что имелось.

На льду мне казалось, что я играю во сне. Ноги не слушались и были ватными, руки жили своей жизнью… Казалось, что я играю в какой-то неведомый до этого для себя вид спорта. Я был уверен, что меня отправят домой после первой же игры. Не могу никак выкинуть из головы, что обо мне подумают: «Какого х**?! Откуда вылез этот клоун?»

К счастью, мне удался шальной бросок в большинстве и я забил гол, который открыл счет в матче и задал тон всей встречи, которую мы уверенно выиграли. Так как обе команды до этого провели напряженную серию игр, темп был не самым зверским, что лишь облегчило мои страдания. Все оставшееся время матча я старался действовать максимально осторожно.

Наверное, я никогда так хорошо не спал, как той ночью. А это смелое утверждение, если учесть, что ночевать пришлось в автобусе.

Вот такая вот она – жизнь профессионального хоккеиста. И знаете, что я усвоил из этого урока? Сначала посмотри на карту, прежде чем пообещаешь тренеру не опоздать.

Одна из главных проблем хоккея в южных штатах – это составление расписания. Когда начинается сезон родео, то очень сложно выкроить время для игры на льду. Когда я выступал за «Огасту» и «Амарилло», то в разных городах постоянно проходили родео. Менеджмент заранее знал расписание этих мероприятий и старался сделать так, чтобы на время родео мы уезжали на выезд.

Однажды, когда я только оказался в составе «Гориллас», в нашем городе должно было состояться крупное родео. Нас ожидал 10-дневный выезд, а потом еще 4 дня без матчей, что является редкостью на профессиональном уровне. С одной стороны, было здорово получить время для отдыха. Но проблема в том, что в это время нам негде было тренироваться. Так как в Амарилло была только одна ледовая площадка, нам пришлось снять лед в городке Лаббок, что находился в паре часов езды.

Так что мы набились в машины и отправились в путь. К примеру, я помню, что наш квартет разместился в одной «Хонде Цивик». Конечно, в машине не было кондиционера, а день выдался особенно жарким. Наверное, всех посетила одна мысль: «Какого черта мы творим? Как наша жизнь докатилась до этого?»

В Лаббоке когда-то была команда «Коттон Кингс», но она обанкротилась пару лет назад. Казалось, с тех времен об арене больше и не вспоминали. Условия были паршивыми, и мы с нетерпением ждали, когда сможем вернуться домой.

Если говорить о разминке, то некоторые парни любят выйти на лед пораньше и немного повозиться с шайбой, побросать по воротам. И вот один из этих невинных бросков разбил защитное стекло за воротами. Казалось бы, это нельзя назвать форс-мажором, но, когда речь заходит о хоккейной арене в Техасе, о которой все уже давно забыли, даже это может стать проблемой.

Когда появился работник арены и оценил ущерб, он поспросил нас покинуть лед, пока не починит стекло. Нам это показалось резонным, оставался только один вопрос: «Сколько времени это займет?» - «Ну, думаю, я смогу управиться завтра к вечеру».

Так что через три минут после начала тренировки мы были вынуждены закругляться. Оставалось только помыться и отправляться в обратный путь. Где-то треть команды даже не успела выйти на лед. Только представьте, как мы были «довольны» поездкой? Четыре часа по жаре в машине ради трех минут тренировки. Так что следующие три дня мы даже не запаривались поиском нового места для занятий.

Когда родео, наконец, съехало, мы вернули наши законные площади. Следующую неделю на арене воняло как в конюшне. И я говорю не о запахе свежего сена.

В сезоне-20008/09 я выступал за «Амарилло» и мы отправились в гости к «Аризоне Сандогс». Это был последний матч нашего выездного турне, и мы вели в счете в третьем периоде - 3:0. У «Аризоны» ничего не получалось, и было видно, что игроки сильно недовольны. Они искали хоть какую-то возможность переломить ход встречи.

В составе «Сандогс» выступал мощный вингер по имени Джоэл Ирвинг. Это был бывший проспект «Монреаля», по фигуре напоминающий кирпичную стену. Он провел несколько лет в фарме «Канадиенс», ECHL и обладал завидным сочетанием физических данных, жесткости и техники. Но нам удавалось сдерживать Ирвинга, что здорово его разозлило.

Так что Джоэл начал играть грязновато и терроризировать наших игроков. Помню, как он влетел в Джонатана Орнеля – нашего миниатюрного форварда – прямо рядом с нашей скамейкой. Я не выдержал и бросил ему в лицо: «Считаешь себя крутым, Ирвинг? Почему бы тебе не выбрать кого-нибудь покрупнее, ты, трусливый ублюдок?!»

Он не полез за словом в карман: «Отлично, в следующей смене я тебя прикончу».

Через мгновение судья удалил одного из наших игроков, и я вышел на лед в бригаде меньшинства. Пока все занимали свои места на точке вбрасывания, Ирвинг подъехал ко мне и шепнул на ухо: «Когда это большинство закончится, я разобью тебе лицо». Я понимал, что обратного пути нет. Я вызвал его на бой, когда начал орать со скамейки. Так как он был одним из лучших бомбардиров «Сандогс» и всегда занимал в большинстве место на пятачке, я решил, что лучше сразу убрать его со льда.

Когда судья бросил шайбу, я стукнул Ирвинга клюшкой и прокричал: «Чего откладывать? Разберемся сейчас!» Он не стал пренебрегать такой возможностью. Так как я проигрывал и в росте и в весе, попытался действовать на ближней дистанции, чтобы не дать ему размахнуться. Выжидал своего момента, когда, наконец, заметил уязвимый участок. Однако Ирвинг, будучи опытным бойцом, прочитал мой маневр и успел увернуться.

Когда мой кулак прошел мимо, я понял, что сейчас на меня обрушится град ударов. В ответ на его громоподобные удары мне оставалось лишь в отчаянии выбрасывать правую руку, надеясь на удачу. Подставил под удар свой затылок, чтобы собраться с последними силами. Но как только я приготовился нанести последний удар, Ирвинг наградил меня такой смачной оплеухой, что моя голова чуть не отлетела. Можно было слышать, как весь стадион в едином порыве выдохнул: «ОООООХ!»

В драке ты испытываешь особенные эмоции. Перед началом боя соперники изучают друг друга, прикидывают варианты. Идет тактическая борьба. Ты боишься не проиграть, а, скорее, опозориться на глазах тысяч людей. Но, когда ты пропускаешь удар, то тебе уже нечего терять. Ты начинаешь действовать агрессивнее и бой становится жарче.

Когда Ирвинг чуть не оторвал мне голову, внутри меня что-то переключилось. Я ринулся в атаку. Начал с такой яростью махать кулаками, которую никогда ранее не испытывал. Наконец, один из моих ударов пришелся в цель и мы оба повалились на лед.

После окончания поединка я ругал себя за то, что не выдержал план действий. Я не смог нивелировать его преимущества, в результате чего потерпел чувствительное поражение. Но, пусть я и проиграл, но я не позволил Ирвингу задирать моих партнеров. Я также убрал его со льда на время большинства, что также помогло нашей команде. С точки зрения Ирвинга, он тоже выполнил свою работу. Эмоции после драки могли завести «Аризону» и помочь ей попробовать зацепиться в этой игре.

Когда время моего штрафа истекло, я вернулся на скамейку, где каждый счел должным похлопать меня по плечу. Даже наш главный тренер, Брайан Пеллерин, не поскупился на похвалу. Конечно, он посмеивался над моими бойцовскими качествами, но понимал, что я поступил правильно. Я прекрасно понимаю, что не могу назвать себя тафгаем, но сделал то, что нужно было, и тогда, когда это нужно было. Осознание этого помогло унять боль от того, что тебя отлупцевали на глазах 4,5 тысяч зрителей.

На следующий день мне пришлось одеть на тренировку шлем побольше. Моя голова раздулась после ударов Ирвинга. И я не мог нацепить старый шлем, так как на затылке у меня было минимум шесть здоровых шишек.

Через две недели уже мы принимали «Аризону» на своем льду. Ирвинг подъехал ко мне на вбрасывании. Тогда я сказал достаточно громко, чтобы все могли слышать: «Эй, Ирв, когда я сказал тебе, чтобы ты выбрал кого-нибудь покрупнее, то я имел ввиду его», - и указал клюшкой на защитника Нила Смита, который выполнял роль тафгая в нашей команде. Ирвинг залился хохотом.

Драки в хоккее, пусть они и бывают ожесточенными, редко носят личный характер. Это часть игры. Ты делаешь все возможное, чтобы помочь своей команде и своим партнерам.

Когда я выступал за «Амарилло», то оказался в одной команде с некогда заклятым соперником – Джонатаном Орнеля. Джонни был отличным миниатюрным нападающим, который носился по льду со скоростью ветра и не боялся толкаться в углах. Когда он был на площадке, то от него всегда исходила опасность.

Перед одной из тренировок мне хотелось провернуть какую-нибудь шалость. Уже не помню точно весь план своих действий… Неважно. В любом случае, я не мог найти налокотники Джонатана. Тогда я обратился к одному из его бывших партнеров по колледжу – Джейку Мориссетту. Он спокойно ответил, что Джонни никогда не носит налокотники.

Я не мог поверить его словам. Это одна из важнейших частей экипировки. Даже в налокотниках шлепнутся на лед – это то еще удовольствие. А как без них бороться у бортов?

Сначала я думал, что они просто прикалываются. Но затем перед следующим официальным матчем я заметил, что Джонни действительно выходит без налокотников. Да у него должны быть стальные пластины в руках!

В любую эпоху и в любой лиге были игроки, одно упоминание чьего имени вызывало у многих соперников дрожь. Во времена моего выступления это был Майк Сгрой – 2-метровый, 100-килограммовый уроженец Торонто, который был абсолютно непредсказуем. В интернете можно найти множество записей его боев и не только на ледовой площадке.

Он начал свою карьеру в 2000 году и сыграл за три десятка команд. За это время он сразился со многими залуженными тафгаями: Дерек Бугаард, Мэтт Каркнер, Пол Бисссоннет, Шон Торнтон, Джордж Паррос и так далее. Сгрой даже принимал участие в турнире «Битва энфорсеров» в 2005 году, где дошел до финала, в котором уступил Дину Мэйранду.

Что делало Сгроя настолько опасным? Он действительно любил драться. Он просто жил этим делом. Невозможно было предположить, когда он взорвется. И он входил в такой раж, что мог нанести серьезные увечья. Не редки были случаи, когда он продолжал бить соперников, лежащих на льду. Настоящий безумец.

Впервые я встретился со Сгроем, когда попал в ECHL в сезоне-2007/08. Он вступал за «Пенсаколу». В том году «Айс Пайлотс» играли паршиво, так что Майк оказался в непривычной роли. В составе «Пенсаколы» и «Джонстауна» он набрал в том сезоне 47 очков, в том числе забив 25 шайб, в 53 матчах. И это при 257 минутах штрафа. Вы можете посмотреть на эти цифры и подумать: «Черт, Майк Сгрой умел все на льду!». На самом деле, его результативность можно объяснить тем, что большинство соперников предпочитали просто не приближаться к нему на льду.

В том сезоне он мог спокойно кататься по площадке, потому что все понимали, что он может откусить тебе нос, если ты окажешься на расстоянии вытянутой руки. Он бегал по коробке с безумным взглядом, постоянно выискивая потенциальную жертву.

В одной из игр против «Пенсаколы» мой партнер по защите Джейсон Плэтт, снес Сгроя чистейшим силовым приемом в центральном круге. Майк немедленно вскочил на ноги и набросился на Плэтта. Он пытался ударить любого, кто оказался в зоне поражения или кто пытался разнять дерущихся, в том числе и лайнсмена. Просто псих на коньках.

В культовом фильме «Щелчок» есть персонаж по имени Оги Оглторп. Его так страшились, что даже боялись выходить на лед против него. Он мог взбеситься и просто оторвать тебе голову. И Майк Сгрой был живым воплощением Оги Оглторпа. Ты трясся, когда он выходил на лед, и вздыхал с облегчением, когда узнавал, что он травмирован, дисквалифицирован или перебрался в другую команду.

В следующем году один из моих партнеров, Джастин Куту, перебрался в «Джонстаун» и оказался соседом по номеру со Сгроем. И он рассказывал, что в жизни это нормальный и даже приятный человек. Для тафгая – это обычная история. У них самая сложная роль в команде. И они так долго играют роль злодея, что сами начинают верить в это на льду. Но в жизни они сама доброта

Когда у тебя в команде есть такой партнер, то это похоже на то, как ты идешь на детскую площадку вместе со старшим братом. Ты можешь веселиться, быть самим собой и знать, что никто тебя не тронет.

Он сидит за потертым от времени столом в подсобке, которая переоборудована под кабинет. Его стол завален бумагами со статистическими выкладками, сообщениями скаутов и отчетами тренеров. Сам он устремил свой взгляд в поддержанный ноутбук, на котором безостановочно крутятся различные видеозаписи. Также вооружившись старым BlackBerry, он пытается разобраться в этой массе бессистемной информации.

Стены офиса украшены потускневшими фотографиями, которые напоминают о былых деньках. В углу собирает пыль чемпионский трофей, который настолько стар, что уже никто и не помнит, в каком году он был добыт. На всеобщем обозрении в стеклянном гробу красуется потрепанный игровой свитер. Все эти реликвии – напоминание о былой славе.

Его лицо испещрено морщинами, а шрамы говорят о непростом и тяжелом карьерном пути. Он выходил на лед в те времена, когда мужчины были мужчинами, а бензин стоил 35 центов за галлон. Каждый шрам – это отдельная история смелости и чести. Это подтверждение того, что он был там, и знает, чего это стоит. Его волосы поседели, а прическа уже не такая пышная, как в те славные времена. Глаза потускнели, но в них все еще горит огонь страсти к игре, которая за эти годы менялась чаще, чем цвет волос Денниса Родмана. Он – уважаемый тренер команды из низшей лиги. И он выполняет одну из самых сложных работ в профессиональном спорте.

Большинство тренеров на этом уровне посвятили хоккею всю свою жизнь. Они либо еще держатся за свою мечту, либо просто не знают, что делать еще. Они – это следующая ступень развития игроков, которых они сейчас тренируют. Зарплата повыше, но с учетом возросшего давления и дополнительных обязанностей деньги не кажутся такими уж и большими. В дополнение к работе с командой эти тренеры на регулярной основе принимают участие в тренировочных лагерях команд НХЛ, выполняя различные функции.

Так как у команд из низших лиг бюджеты ограничены, то тренеры всегда ищут возможность сэкономить. У команд нет денег на профессиональных скаутов, потому приходится полагаться на мнение обширного круга знакомых, выбирая новых талантов. Если они настолько везучи, что у клуба существует договор о сотрудничестве с командой НХЛ, то набор игроков оказывается гораздо проще. Такое сотрудничество также идет на пользу и клубному бюджету.

Обратная сторона этой системы заключается в том, что все важные решения, скорее всего, будут принимать за тебя. Так как команда НХЛ отдает тебе проспектов и поддерживает финансово, то она и решает, что делать с этими хоккеистами.

Это настоящая дилемма. С одной стороны, ты рад, что в команде появляются талантливые игроки и легче привлечь перспективных новичков. С другой стороны, твоя работа может отойти на второй план. Но, даже если ты остаешься в роли свадебного генерала, ответственности с тебя никто не снимает. Ты можешь получить группу проспектов, которые еще слишком молоды и неопытны, чтобы занять ведущие роли. Может оказаться, что твои ветераны на данный момент даже лучше, но ты не можешь давать им много игрового времени, так как большой клуб требует оправдывать свои инвестиции. Это сказывается на атмосфере в коллективе и, как итог, на результате. А от результата зависит и твое будущее.

Другая неизбежность – частые увольнения. На второй год карьеры в ECHL я подписал контракт с «Огастой». Я был одним из первых, кто согласился переподписать договор, и с радостью ждал возможности продолжить работать под началом легендарного для лиги Восточного побережья тренера Боба Фергюсона. Ферги постоянно нахваливал меня и обещал, что у него на меня большие планы в предстоящем сезоне. Но через неделю Ферги ушел из команды, заняв должность помощника генерального менеджера «Айовы Чопс», фарм-клуба «Анахайма» в АХЛ. Следующий месяц я понятия не имел, под чьим руководством мне придется играть. Наконец, в июле «Огаста» назвала имя нового главного тренера – Джон Маркс.

Это был опытный специалист. Он отыграл 10 лет в составе «Чикаго», выходя в одном звене со Стэном Микитой. Он был бывшей звездой НХЛ и на момент нашей встречи тренировал уже почти 30 лет.

Маркси был классическим образцом тренера команды из низшей лиги, который давно в этом деле. Он неистово жевал табак, обладал низким и хриплым голосов и любил прикрикнуть на подопечных. За годы карьеры Маркс поработал с 10 командами, исколесив весь континент. Он выигрывал чемпионаты и занимал места на дне таблицы. И обычно он не задерживался на одном месте более чем на пару лет.

Тренеры, как и игроки, можно сказать, живут в автобусах. Они питаются также скверно и спят в тех же подобиях кроватей, которые больше напоминают гробы. Единственная разница – тренер не может угодить в список травмированных.

Если вы терпите унизительное поражение, то после игры наставник может подойти к вам: «Отбросьте мысли об этой неудаче. Готовьтесь к следующему матчу». Для игрока это оптимальный вариант, но для тренера это просто пустая пропаганда. После игры давление только нарастает. Ты ставишь под сомнение все: от сочетания звеньев до отработанных комбинаций. И тебе изводят звонки от руководства, которое недоумевает, как можно было так обосраться? Прятаться негде, и ты не можешь уйти от ответа. В противном случае можешь начинать искать новую работу.

Единицам счастливчиков улыбнется удача, и кто-то рангом повыше заметит их и даст им шанс. Если только у тебя нет знаменитого папаши, который ногой может открывать дверь в Зал хоккейной славы, то ты должен приготовиться к тому, что тебе придется смириться с жизнью автобусах. Как и в любом другом бизнесе, тренерская карьера зачастую зависит от того, какие у тебя знакомства. Ну или ты должен быт настолько успешен, что у них просто не останется другого выбора, как только дать тебе шанс.

Межсезонье для игрока из низшей лиги – это неоднозначное событие. Часть тебя радуется тому, что все закончилось, потому что последние восемь месяцев ты целенаправленно уничтожал свое тело, а, если ты не добился итогового успеха, то чувствуешь себя разбитым не только физически, но и морально. По ходу сезона я терял 15 фунтов. Если к началу регулярного чемпионата я весил 200-205 фунтов, то к концу сезона мой вес снижался до 185.

Но другая часть тебя грустит, потому что понимает, что ждет впереди. Последние восемь месяцев у тебя была возможность заниматься любимым делом, играть в любимую игру, а еще лучше, что тебе за это платили. Большинство твоих друзей просиживают в офисе по 8 часов каждый день, пока ты оттачиваешь свои передачи и броски в одно касание. Даже несмотря на утомительный сезон и еще более утомительные путешествия на автобусе, тебе не на что особо жаловаться.

Вскоре неприятные воспоминания о минувшем сезоне улетучиваются. Может, пройдет пару недель, и ты уже вновь висишь на телефоне со своим агентом, пытаясь найти себе новое тепленькое местечко. Еще один годик в лиге Восточного побережья? Попробовать зацепиться в АХЛ? Может, выбрать более надежный вариант в ЦХЛ? Или, может, пора вернуться в Европу и подзаработать?

Ты быстро забываешь о разочарованиях регулярного чемпионата и плей-офф, возвращается былая любовь к игре, и ты уже с нетерпением ждем следующего сезона. Но нужно чем-то занять образовавшееся свободное время. В моем случае это была работа барменом и жизнь в подвале дома бабули.

Проблема в том, что зарплата игрока низшей лиги не позволяет особо шиковать. Если ты зарабатываешь от 500 до 750 долларов в неделю, то это не дает тебе права бить баклуши летом. На это время я возвращался в родной Кингстон, провинция Онтарио, и работал в местном баре. Это также помогало мне не уйти в загул, так как я находился по нужную сторону барной стойки. Гибкое расписание позволяло мне тренироваться днем, работать по ночам, а также брать пару недель отгула, если я хотел посетить какой-то тренировочный лагерь.

Минус такого существования в том, что мне не было смысла снимать квартиру на такой короткий период времени. К счастью, моя бабуля жила в Кингстоне и у нее была свободная комната, где я мог перекантоваться.

С моей точки зрения, это был выгодный вариант. Я не платил за аренду, получал хорошие рабочие условия, а также мог продолжать тренировки. С точки зрения других людей, это было нечто постыдным. 26-летний профессиональный хоккеист, который живет в подвале дома бабушки и вынужден подрабатывать, чтобы сводить концы с концами. Разве хоккеисты не должны зарабатывать большие деньги? Пора бы повзрослеть, молодой человек!

Жить с бабулей было просто класс! Последний сезон я провел, ютясь в одном доме с еще двумя парнями, где постоянно разгорались ссоры на тему того, кто сегодня закупается в продуктовом магазине, кто выносит мусор или собирает пустые банки из-под пива. К бабушке приходила уборщица, так что с этим проблем не было. Также бабушка настаивала, что будет заниматься моей стиркой. Я же должен был помогать, когда в доме требовалась крепкая мужская рука.

Одна из моих обязанностей – сопровождать бабушку в продуктовый магазин. Бабуле было 90 лет, но она была еще очень бодра физически. Но, конечно, за руль сесть уже не могла.

Да, те походы были незабываемы. Моя бабушка – женщина старой закалки. Перед выездом она составляла список всего необходимого. В магазине мы начинали с первого пункта и так доходили до последнего. Проблема в том, что склад бабусиного мышления несколько отличался от того, как товары были расставлены в магазине. В список она вносила: молоко, огурцы, сыр, помидоры, масло, яблоки…И она неукоснительно требовала четкого следования списку, поэтому мы были вынуждены бегать из одного конца магазина в другой.

Где-то через 1,5 километра прогулки и 7 купленных товаров, я начинал ныть: «Бабуль, дай посмотреть список. Я быстро пробегусь по рядам и возьму все необходимое».

Но она уверено отстраняла мою руку: «Не беспокойся о списке. У меня все под контролем!»

Наконец, пробыв в магазине около 3 часов и хорошенько пропотев, мы подкатывали к кассе. Там начинался привычный диалог.

Бабушка: Здравствуй, Бернис! Как поживешь?

Бернис: Ой, здравствуй, Айрен! Все хорошо.

Бабушка: Сходила к врачу? Он выяснил, что с твоей ногой?

Бернис: Он сказал, что я должна записаться к педофилисту или педиатринисту или как там еще его называют? А кто это с тобой?

Бабушка: Ой, Бернис, я такая счастливая. Этой мой внучок, Джейми. Правда, он красавчик?

Бернис: Конечно!

Все это время я оглядываюсь по сторонам, потому что сзади уже сформировалась приличная очередь и начинаются волнения. Тем временем, бабушка роется в своей огромной сумочке в поисках кредитной карты, которую для нее заказал отец после того, как магазин перестал принимать чеки. Корпоративные ублюдки!

Наконец, бабушка извлекает заветный кусок пластика. Но вместо кода она вводит какое-то загадочное 13-значное число. Конечно, аппарат сразу же выдает ошибку. Начинается новый раунд переговоров.

Я: Бабушка, что происходит? Ты забыла свой ПИН-код?

Бабушка: Нет, я ввела его правильно. Это что-то не так с машиной.

Я: Но ты же вела чуть ли не 20 цифр. А ПИН-код состоит из 4 до 8 цифр.

Бабушка: Мой код: «МЕЛБА». (Так звали нашу умершую собаку. Спасибо, что громко сообщила об этом и теперь все знают твой ПИН-код. Надо будет не забыть на обратном пути заехать в банк и сменить комбинацию).

Я: Но в этом слове всего 5 букв. Как ты умудрилась ввести столько цифр.

Бабушка: Все очень просто! «М» - 14-я бука в алфавите, так что я набрала 14. «Е» - 6-я, так что я нажала цифру 6… (Кажется, моя голова сейчас взорвется).

Я: Хорошо. Давай я расплачусь и все объясню тебе на обратном пути, а то нас разорвет разъяренная толпа.

Жить с бабулей было здорово. Было забавно слушать воспоминания о том, насколько безбашенным в молодости был мой отец или каково было жить во времена, когда ты работал, чтобы просто заработать на кусок хлеба. Мы говорим о женщине, которая пережила две войны и Великую депрессию.

Также она всегда мотивировала меня держать себя в руках в межсезонье, когда был велик риск сорваться. Не стоит думать, что я мог ввалиться домой в пятницу в 3:30 ночи, погуляв в баре и подцепив какую-то сомнительную девчонку. Я должен был вести себя прилично и усердно готовиться к следующему сезону.

Летом я работал в нескольких барах. Часто подрабатывал в заведении под названием The Snack Bar. Он располагался неподалеку от тюрьмы Кингстона. Там сидели такие печально известные преступники Канады как Пол Бернардо, Клиффорд Олсон и Мохаммад Шафиа. Бар был излюбленным местом отдыха местной охраны.

Честно признаюсь, это была не самая приятная компания. Кому нравится слушать пьяные рассказы о том, как повесился очередной заключенный, или как кто-то заколол кого-то в обед? Оставьте эти истории для личного психотерапевта. Также я не любил этот контингент, потому что, когда они узнавали, что я играю в хоккей, то сразу же в красках вспоминали свою карьеру, которая точно бы привела их в НХЛ, если бы не травма или не предвзятое отношение со стороны тренера. Об их полном непонимании хоккейных реалий, думаю, говорить не стоит.

Иногда мне бросали с вызовом: «Слышал, ты играешь в Техасе или Джорджии? И что ты собираешь делать дальше? Может, тебе посчастливится пробиться в состав «Кингстона»?» Я выступаю в лиге Восточного побережья в составе команды, у которой заключен договор о сотрудничестве с клубом НХЛ, в мне предлагают попытать свое счастье в команде из юниорской лиги Онтарио? Некоторые люди просто поражают своим невежеством. Но чем менее грамотен человек, тем сложнее переубедить его в чем-то.

Иногда приходилось слышать другое: «Они должны урезать НХЛ до 6 команд. Сейчас в каждой команде 2-3 хороших игрока, но все остальные – бездари». Он хочет сказать, что 85 процентов игроков НХЛ ни на что не годятся? Тем временем, я бьюсь за шанс закрепиться хотя бы на пару уровней ниже? Если эти мультимиллионеры так плохи, то насколько же ужасен я? Может, нужно перестать мучить себя и всех остальных и просто покончить с собой?

Но моими любимыми посетителями были парни, которые втирали о том, как они провели тысячу матчей в НХЛ и забили миллион голов. Не нужно лезть в интернет, чтобы понять всю правдивость этих слов. Мужик при росте 160 см весящий 100 кг и курящий по пачке в день… не самый очевидный образ элитного игрока.

Один парень рассказывал, что он выступал в юниорской лиге Онтарио за «Торонто Марлис» и играл вместе с Брайан Спенсером. Будто, в каждой игре они делали по покеру, а потом вместе здорово кутили в баре. Единственная проблема: я знал, что Спенсер никогда не выступал за «Марлис» или в ОХЛ вообще.

Правда, я никогда не выводил этих врунов на чистую воду. Пусть лучше живут в своем вымышленном мире. Не сомневаюсь, они повидали много грязи за свою жизнь. И если им хочется выпустить пар таким образом, то я не вижу в этом ничего ужасного.

Чем ближе подходил конец лета, тем более возбужденным я становился. Ты чувствуешь, что начало сезона не за горами. Вот-вот начнется самое веселье. И каждый новый сезон – это глоток свежего воздуха. Новая глава твоей жизни, новый шанс доказать, что ты чего-то стоишь. Твой разум спокоен и уверен, твое тело свежо и здорово. Ты чувствуешь, что стал быстрее и сильнее. Ты никогда не был в такой хорошей форме. В этом году все будет иначе. Ты заявишь о себе. Это будет твой год.

Книга по частям: I, II, III, IV, V.