Интервью Дэвида Уилсона для TSL (февраль 2016). О работе с Ким Юна: Часть II
Продолжение интервью с Дэвидом Уилсоном. Первая часть была выложена здесь.
Часть II: 2010-2014 и после
Разрыв с Брайаном Орсером
К: После того сезона, они с Брайаном разорвали отношения. Она ушла от Брайана, но оставила вас [в качестве хореографа]. Насколько тяжело это было для вас в то время?
У: Это был кошмар.
Это как быть детьми при разводе, пытающимися удержать обоих родителей. Я обожаю Брайана, он был таким важным фактором в моей жизни — просто как человек, как друг. Он один из самых великодушных людей, которых я когда-либо встречал в своей жизни. И один из самых забавных. Я обожаю его. И я обожаю Юну. Она полностью открылась мне. Я одинаково отдаюсь в работе всем своим ученикам, но не все слушают [одинаково]. Она приняла все, что я ей дал, близко к сердцу. Она поверила в меня, а это по-настоящему греет душу, когда ты видишь такое отношение у фигуриста. Были ли она груба по отношению ко мне хоть один день? Или излишне вспыльчивой? Работать с ней — мечта! Она представляет собой очень цельную личность. Это разрывало мое сердце. Я постоянно ходил к ее маме и пытался наладить диалог, потом к Брайану — обе стороны были настроены воинственно. Я ничего не мог сделать. И я вплоть до сегодняшнего даже не понимаю, в чем была проблема. Я не понимаю этого.
И мне было так неловко потом. Они [Ким Юна и ее мама] даже спросили меня, не могу ли я потренировать ее. Но я ей сказал: «когда я то появляюсь на соревновательной арене, то исчезаю, то вдруг возникаю в Kiss & Cry, а то не появляюсь там следующие 5 лет — это одно дело... Помните, когда Патрик остался без тренера и Лори взяла на себя эту роль на несколько соревнований? Об этом меня и просила мама Юны: «вы не можете сделать то же самое, что сделала Лори?». Но мне казалось, что моя роль [в работе с Юна] — это роль хореографа. Если бы мне пришлось стать ее тренером, я бы потерял преимущество, связанное с этой ролью. Это как разница между вашими родителями и реально прикольным дядей. Я не хотел терять этой роли и этих взаимоотношений с Юна. Я не хотел быть ее тренером.
Я продолжал ее поддерживать и я остался ее хореографом. Но знаете что самое интересное (и это говорит очень многое о том, какой потрясающий человек Брайан Орсер)? Он дал мне свое благословение [на продолжение работы с Ким]! Он не стал ставить меня перед выбором — он или Юна. Брайан даже хвалил мою работу с Юной, хотя это разрывало его сердце.
Я не могу сказать, что мне больше понравились те 4 года [2010-2014], когда она была полностью предоставлена только мне. Знаете выражение: «[для воспитания ребенка] нужна целая деревня»? Этой «деревней» был Крикет-клуб [в Торонто]. Этой «деревней» были Трейси, Брайан, я сам, и многие другие тренеры и люди из этого клуба, которые так поддерживали ее. Те 4 года [в Торонто] были особенными. После этого все было иначе — я ее видел только эпизодически в течение года, она уехала в Корею…
Возвращение
Она сделала фантастическую работу на чемпионате мира в Лондоне в 2013ом году. Я не видел ее в течение многих месяцев — я только поставил ей программу, мы ее потом доработали, и это все! Она идеально откатала эту программу — все было в музыку, она была великолепна, катала чисто, все было под контролем. Но звучали и критические отзывы: больше не было [выразительности] «лица». Лицо ушло. И критики были правы — лицо ушло, потому что его заменили на корейское лицо. А корейское лицо не отражает эмоции, глаза не «приглашают» вас. Это были те вещи, которые мы [в Торонто] рвзвили и поощряли в ней, мы убедили ее быть этим человеком, но больше этого не было. Так что хотя она и выграла, я получил немало критических отзывов: «искра» пропала, магия ушла, лицо ушло, глаза ушли.
И я понимал это, но что я мог сделать? Я не мог похитить ее и увезти в Канаду или самому переехать в Корею.
Должен сказать, — сколь сильно бы я ни любил эту девушку и сколь сильно бы ни был благодарен за возможность статью частью ее выдающейся карьеры — в конечном итоге, эта карьера стала разочарованием. В моем представлении, она была таким талантом (как Курт Браунинг), который мог бы изменить спорт и принести славу не толькой ей самой, но и всем нам. Она была такой звездой, которая, как мне казалось, могла бы перезапустить все мировое фигурное катание. Но этого не случилось, потому что она вернулась обратно в Корею. Она теперь даже не катается, не участвует в шоу. Ей всего двадцать с небольшим, а она уже кончилась. Для меня в конечном итоге это стало очень огорчительным, потому что у меня возникло чувство, будто я в некотором роде потерпел неудачу. Я не вдохновил ее на то, чтобы увидеть, насколько прекрасной могла бы быть ее жизнь [в фигурном катании].
Л: Она отошла от спорта в это время. Решение вернуться [перед Сочи] принадлежало ей свмой, или это скорее ее мама и команда подтолкнули ее к тому, чтобы вернуться? Насколько ее мотивация исходила изнутри?
У: Скорее всего, ее подтолкнули [к этому]. Азиатские культуры очень глубоко пропитаны идеей делать что-то для семьи, для своей страны. Индивидуум занимает последнее место, не первое — в этом они полная противоположность нам. Так что для них чувство обязательства перед своей страной является нормальным. Для них это не оскорбительно, а почетно.
[В то же время,] она должна была чувствовать [мотивацию] делать это внутри себя, поскольку Юна такой человек, что она не может преуспеть в чем-то, если она сама действительно не захотела сделать это. Так что где-то внутри она нашла мотивацию для возвращения в 2013ом году — она была невероятна тогда.
Относительно Сочи — не знаю… Я был слишком далеко, чтобы знать все тонкости [происходящего].
Сочи
Л: После Сочи было много споров по поводу результатов. Как вам кажется, она заслужила победу?
У: (вздыхает) Оглядываясь назад, можно сказать, что Юна предстала не в лучшем виде. Тот второй тройной лутц был совершенно точно недокручен, хотя судьи ей это не зачли. Ей это простили. Это был явно не лучший прокат с точки зрения прыжков, техники. Но исполнение было хорошим — она замечательно показала программу. Проблема в том, что Сотникова показала прокат своей жизни. Она просто снесла крышу арены своим прокатом [she blew the roof off]. Я смотрел только по телевизору, но могу представить себе, как это выглядело вживую. У этой девочки был прокат жизни и она тоже очень талантлива по-своему: эти огромные великолепные прыжки и необычные позиции во вращениях, ее энергия, и как она держала зал… Это было что-то, знаете ли.
Было немного странно, впрочем, что на чемпионате Европы, который состоялся примерно за 6 недель до этого, она откатала эту программу похожим образом — почти так же хорошо — и она выиграла этот чемпионат [на самом деле Аделина стала второй, а чемпионат выиграла Юля Липницкая], но ее компоненты на Олимпиаде стали внезапно на 12 баллов выше [в реальности разница была чуть менее 5 баллов в ПП и около двух -- в КП]. В течение 6 недель. Но, опять же, [повторюсь] — ее прокат был фантастический. По старой системе [6.0], чемпионом бы стала Юна — она ведь, в конце концов, не упала и ничего такого не сделала. у нее был только один прыжок на грани, все остальное было превосходно. И она стала второй, проиграв совсем немного. Юна получила более высокие оценки за компоненты, чем Сотникова, но этого было недостаточно, чтобы выиграть.
Вообще, я стараюсь оставаться в стороне от этого, потому что я по своей природе не люблю соревноваться. Я просто ставлю свои вещи, люблю тех детей, с которыми работаю (в большинстве своем — если они хорошо себя ведут со мной), и я очень рад, когда они катаются хорошо. Мне особенно приятно, когда людям нравится то, что мы делаем — я о фанатах. Тот факт, что фигуристы побеждают и судьям нравится это, находится на последнем месте в моем списке [приоритетов]. В противном случае, это может свести с ума. Это такой непостоянный вид спорта. У меня были фигуристы, которые выходили и катали замечательную программу, но плохо делали один прыжок; а потом фигуристы выходят, катают программу чисто, и притом что эта программа даже близко не стоит рядом с той, другой — всем она нравится! Поэтому я стараюсь не фокусироваться чрезмерно на результате.
После Сочи
Если бы Юна выиграла вторую Олимпиаду — может быть, это изменило бы все, а может и нет. В конце концов, сейчас она даже не катается. Сподвигла бы ее [эта победа] на карьеру, о которой я мечтал? Черт, ей всего 25 лет! Она должна была кататься, участвовать в шоу, обогащать мир фигурного катания! Если бы она вернулась, я был бы безумно рад, даже если бы я не был вовлечен в это возвращение, потому что она невероятный талант.
У нее даже не было настоящей профессиональной карьеры — она катала на трех шоу два раза в год в Корее. Это даже не тур — это ничто. У нее не было профессиональной карьеры. И эти шоу мы делали в течение двух дней. Когда я катался по шоу Ice Сapades, мы репетировали в течение 6 недель! Это то, что я хотел [от шоу Ким]! Я хотел получить возможность сделать что-то действительно классное — с хорошим бюджетом, с приличной затратой времени, чтобы собрать все эти таланты вместе и показать этим молодым ребятам, как мы имели обыкновение здорово веселиться, когда фигурное катание еще что-то значило! Потому что нынешнее поколение не знает, что это такое. Никто не хочет тратить деньги и время на то, чтобы сделать что-то действительно стоящее. Нынешнее поколение — поколение «фаст-фуда», все должно быть так (быстро щелкает пальцами). А я всегда думал, что Юна сможет в каком-то смысле вернуть назад [те дни] и показать… Но она сама этого никогда не хотела, так что…
Ты можешь подвести лошадь к воде, но не можешь заставить ее пить.
P.S. В 2018ом году Ким Юна вновь приехала к Уилсону поставить новую показательную программу для выступления на одном из шоу в Корее.
А Ю-На королева, конечно.
Скажите, нет ли в планах перевести его следующее интервью про работу с Юзуру и Хавьером?
Очень сильные слова, очень глубокие. Не могу даже комментировать.