11 мин.

Три штриха к портрету хореографа: Кристофер Дин

Кристофер Дин — легенда британского спорта. В течение целого Олимпийского четырехлетия 1980-84 танцевальной паре Торвилл-Дин не было равных. Кульминация блистательной карьеры пришлась на Олимпийские игры 1984го года в Сараево, на которых пара не только уверенно победила, но и навсегда вошла в историю фигурного катания благодаря выдающемуся исполнению революционной по тем временам программы — «Болеро» на музыку Равеля. Уже тогда Кристофер Дин был не только исполнителем запомнившихся публике программ, включая «Болеро», но и их непосредственным создателем, трудясь еще и в качестве основного хореографа пары.

После временной приостановки любительской карьеры в 1984ом году Торвилл-Дин стали востребованы в профессиональном спорте и многочисленных шоу, включая уникальный для того времени отечественный ледовый театр «Все звезды», в рамках которого с парой постоянно сотрудничала Татьяна Анатольевна Тарасова. В сезоне 1993-94 профессионалам было разрешено вернуться в любительский спорт, и Торвилл-Дин предприняли кажущийся достаточно отчаянным по нынешним меркам шаг: вернулись в спорт спустя 10 лет для того, чтобы попробовать еще раз забраться на вершину. Но Олимпиада 1994го года была благосклонней к новым героям. Торвилл-Дин досталась почетная бронза, после чего они ушли из любительского спорта навсегда. 

В 2000х-2010х годах Торвилл-Дин продолжали кататься по шоу, а Дин продолжал ставить программы — уже не только для самой пары, но и по приглашениям других спортсменов. Не знаю, всякий ли назовет сходу с десяток программ Дина — на слуху не так много и даже те, которые известны, не всегда сразу ассоциируются с его именем. Но качество тех немногих постановок, которые на слуху, впечатляет. Это в каком-то смысле штучный товар, который вряд ли подойдет каждому фигуристу, но тех, кому он подошел, программы Дина безусловно украсили и раскрыли с новой стороны. К нему зачастую идут лидеры — за новыми идеями, новым хореографическим языком, свежим взглядом — и уходят от него, действительно, обновленными, интересными, необычными.

Как-то во время одной непринужденной беседы с американским профессором тот, зная о моем увлечении фигурным катанием, упомянул прошедшие год назад Олимпийские игры в корейском Пхенчхане. Он сказал — и я могу только присоединиться к этому мнению, — что главным потрясением тех Игр стала для него произвольная программа Алены Савченко и Бруно Массо, их «Земля, увиденная с неба». Та программа — продолжил он свою мысль — напомнила ему о гениальном «Болеро» Торвилл-Дин: главном потрясении, когда-либо испытанном им от фигурного катания. В тот момент мне оставалось только понимающе улыбнуться. За обоими шедеврами, созданными с разницей в 34 года, стоит одна фигура — это Кристофер Дин.

Именно в тот момент я понял, что без его портрета обойтись никак нельзя.

 

1. «Социальный комментарий»: Missing Изабель и Поля Дюшене

 

Лучший прокат — ЧМ 1990го года. 1ое место по итогам произвольного танца, итоговое 2ое место

 

О социальном и политическом подтекстах этой программы недавно уже писали на сайте, так что не буду рассказывать об этой истории подробно: речь идет о таинственных «исчезновениях» людей в Чили и Аргентине, которые получили широкую огласку в Европе и Америке в 1980е годы, особенно после выхода в прокат фильма «Missing» (1982 год). Фильм, повествующий о поиске пропавшего без вести молодого человека его отцом и женой, в свое время потряс Кристофера Дина и лег в основу одноименной программы Торвилл-Дина, созданной в 1987ом году. В качестве музыкальной основы была взята песня «Dolencias», небольшое четверостишие которой повествовало о боли и несчастье главного героя:

 

Duélete de mis dolencias

Si algún día me has querido

Y enséñame a ser feliz

Porque infeliz yo he nacido.

 

Попечалься моим печалям,

Если хоть один день ты меня любила,

И научи меня быть счастливым,

Поскольку несчастным я был рожден.

 

Реклама 18+

 

В конце 1980х-начале 1990х годов Дин стал постоянным хореографом пары Изабель Дюшене - Поль Дюшене, а в 1991-93 годах еще и мужем Изабель. Именно на этот наиболее успешный для пары период и приходится создание двух программ, сделанных по мотивам танца Торвилл-Дина: «Missing» 1989-90 года и сиквел «Missing-2», поставленный на следующий год (1990-91). Первая программа наиболее тесно связана с «первоисточником»: фактически, первая часть танца Дюшене является достаточно точным переносом оригинала в более жесткий соревновательный контекст любительского спорта (только без запрещенного в то время вокала в первой части и с новым музыкальным сопровождением во второй).

Хочется чуть более подробно остановиться на самом хореографическом языке танца. Основных мотивов в нем два. Первый, напрямую перенесенный из танца 1987го года — это мотив «раскачивания», отклонения фигуристов от прямой оси, напоминающий движение маятника. Как будто герои истории постоянно теряют центр, равновесие, пытаясь помочь друг другу в попытках удержаться. В первую очередь, этот мотив звучит в первой половине танца: в начале и конце маятник раскачивается вперед-назад,

затем вбок,

но иногда предстает и в более явном виде — как буквальное «падение» одного партнера на другого.

 

Второй мотив, пронизывающий вторую часть танца Дюшене и практически не звучавший в танце Торвилл-Дин — это идея связи двух героев через постоянный физический контакт фигуристов. Кульминация этого мотива приходится на концовку программы, в течение которой партнер практически ни на секунду не отпускает партнершу, удерживая руками ее ноги, руки, корпус, а в самом конце провозя партнершу в эффектной поддержке.

 

«Крис видел в своем воображении тех, кто исчез — отцов, матерей, мужей, жен, влюбленных, друзей и детей — и придумал ряд движений, связывающих двух людей, которых можно принять за друзей или брата и сестру: людей, противостоящих авторитарной системе, съеживающихся перед ней, ищущих своих потерявшихся любимых и заканчивающих там же, откуда они начали — в неизвестности».

(из автобиографии «Facing the music»)

 

Все три танца — оригинал Торвилл-Дина 1987го года и два танца Дюшене по его мотивам — стали своеобразным «социальным комментарием» на горячую для того времени политическую тему. И хотя сама тема постепенно потеряла свою актуальность, танец Дюшене, как мне кажется, и по сей день сохраняет свое очарование.

 

2. В поисках нового языка: танго Пападакис-Сизерона (2018-19)

 

Лучший прокат — ЧМ 2019го года в Сайтаме. 1ое место и мировой рекорд по итогам короткого танца, итоговое 1ое место

 

Французская пара Пападакис-Сизерон пришла к Дину в 2017ом году с полностью сформировавшимся и узнаваемым стилем — пришла за новыми идеями и образами. Итогом сотрудничества стали два последних коротких танца: Олимпийский, запомнившийся, к сожалению, не только своей оригинальностью, но и неприятным казусом с костюмом Габи, во многом убившим очарование того Олимпийского проката; и новое танго, с которым пара в очередной раз побила все рекорды и завоевала очередной титул чемпионов мира. Перед хореографом стояла очень непростая задача — сохранив лицо и стиль пары, обогатить их хореографический и выразительный диапазон новыми идеями. Как мне кажется, с этой задачей Дин прекрасно справился в обеих программах.

Если попытаться буквально одной фразой определить то главное, что появилось у французской пары после работы с ним, то на ум прежде всего приходит взаимодействие партнеров. Если раньше их часто обвиняли в том, что они катаются несколько отстраненно, где-то даже чуть отдельно друг от друга, по крайней мере в эмоциональном плане (претензии, которых я, впрочем, никогда не разделял), то про танго прошедшего сезона такого уже точно не скажешь. Это танец, построенный именно на взаимодействии — на пересечении рук, взглядов, жестов, поз.

Реклама 18+

В остальном стиль остался вполне узнаваемым — это, прежде всего, «текучесть» движений, предельно плавное и безшовное перетекание одного в другое. И, конечно, предельная чуткость к музыкальному материалу. Последнее можно продемонстрировать хотя бы на двух первых элементах танца: это три секции твиззлов, каждый из которых «звучит» на фоне застывшего звука скрипки (являясь как будто его продолжением, или даже своеобразным украшением, графической «трелью»)

и, конечно, начало поддержки на мелодической вершине и кульминации фразы.

 

Работать с такими выдающимися мастерами, как Габриэла и Гийом, с одной стороны, очень легко и приятно, но с другой — накладывает огромные обязательства, ведь от этой пары ждут только шедевров. Программы Кристофера Дина этой высочайшей планке полностью соответствуют.

 

3. «Земля, увиденная с неба»: произвольная программа Савченко-Массо (2017-18)

 

Лучший прокат — ОИ 2018 в Пхенчхене. 1ое место и мировой рекорд в произвольной программе, итоговое 1ое место

 

Кристофер Дин — создатель одной из самых знаковых программ современного парного катания, которая принесла великой парнице Алене Савченко желанное золото Олимпийских игр. Программы, прокат которой стал яркой кульминацией не только парного турнира, но и всей карьеры Савченко, всего того длинного и трудного пути, который она прошла, преследуя свою мечту — масштабы и значимость этого пути, действительно, видны только с высоты с птичьего полета, только с неба.

Реклама 18+

Хореографический язык программы складывается из большого количества мелких, но очень значимых, деталей, тонко вплетенных в музыкальную ткань сопровождения — в ее фразировку, акценты, темп, небольшие повороты мелодической и гармонической мысли. Едва ли не в каждом элементе можно услышать отзвук музыкального сопровождения: в том, как движение мелодии вверх откликается в восходящем импульсе начальной подкрутки,

или как приземление с выброса совпадает с сильным ритмическим акцентом,

или как границы вращения отражаются в структуре музыкальный мысли, как парный элемент естественным образом «накладывается» на музыкальную ткань, будто бы аккуратно ложась в заранее приготовленные для нее пазы.

Но в этой программе есть нечто большее, чем сумма музыкально сделанных элементов — ее ткань поддерживается важными связующими элементами и потому никогда не рвется, ток ее движения всегда направлен вперед, от начальной к заключительной позе, с единственной остановкой в середине программы. И, наконец, ее стиль и почерк узнаваем от начала до конца. Этот почерк принадлежит Кристоферу Дину. В какие-то моменты, когда Бруно держит ногу Алены, или когда одна связующая идея повторяется дважды подряд, этот почерк даже начинает напоминать о стиле программ Дина 80х-90х годов, отголоски которого можно увидеть и у Дюшене. 

Реклама 18+

Можно услышать и отголоски того стиля, который характерен для ведущей пары группы Лозона-Дюбрей-Агенауэра — Габриэлы Пападакис и Гийома Сизерона. В ней есть характерная для этого стиля текучесть, плавность переходов. Но при всех сходствах это и удивительно самобытная программа, говорящая на своем языке — о своем.

 

Эпилог

Единственное место программы, созданное не Дином, а самой Аленой — это ее начало. Двукратное переплетение рук в символе бесконечности, по словам самой Савченко, было вдохновлено увиденными ею балетными постановками (на гифке ниже взят пример из постановки Клаудии Шрайер, но вдохновение могло прийти откуда угодно, не обязательно из творчества данного хореографа).

 

Это сплетение рук, в котором одна рука переходит в другую, встречаясь с руками партнера, которые, в свою очередь, замыкают фигуру, возвращаясь к ее истоку — прекрасный символ связи времен, их одновременного сосуществования в пространстве истории. Прокат «Земли, увиденной с неба» стал событием, которое произвело огромное впечатление на самой Олимпиаде и о котором, уверен, будут еще долго вспоминать те, кому удалось увидеть и прожить этот прокат. Будто в символе бесконечности, эта программа в каком-то смысле замыкает исторический цикл, возвращая нас к первоисточнику своей хореографии, к основам своего языка — к фигуре Кристофера Дина и к великому прокату «Болеро» в далеком 1984ом году.